Вселенная. Путешествие во времени и пространстве

Кое-что (в частности, экземпляры грандиозного труда Птолемея, сначала именовавшегося «Мегалэ Синтаксис» — «Величайшее Сочинение», а затем ставшего известным всему миру под названием «Альмагест») было вывезено на арабский Восток и там пережило темные времена. Некоторые книги великих греков случайно сохранились и в Европе.

В 391 году толпа беснующихся фанатиков разгромила книгохранилище Серапейон. В 475 году были сожжены высшая школа и библиотека, и не где-нибудь, а в самой столице Византийской империи — Константинополе. Даже представить себе невозможно, сколько бесценных книг, рукописей, папирусов, таб­личек с мыслями великих умов далекого прошлого, с информацией о древних цивилизациях нашей планеты погибли вместе с Александрийской библиотекой. Историки до сих пор спорят о ее судьбе — была ли она уничтожена во времена римского императора Юлия Цезаря, во время столк­новений христиан и язычников либо во время захвата Александрии арабами (есть исторические свидетельства, подтверждающие каждую из этих версий). Но фактом остается одно — она погибла.

Интеллектуальное и культурное наследие греков уничтожалось как христианами, так и варварами. Не пытались его сохранить и власти.

В немецкой культуре есть важное понятие Zeitgeist, которое можно перевести как дух вре­мени. В Древней Греции заниматься наукой, математикой, рассуждениями об устройстве мира, дискутировать и обсуждать было почетно и престижно (ясно, что речь идет прежде всего об образованной части населения). Государственная власть считала эти занятия нужными. В Римской империи ученые, философы, поэты (не всегда, не везде и не все) могли находиться на государственном обеспечении, писали книги, читали лекции, пытались исследовать мир с помощью наблюдений и измерений. Действовали школы: основанная Платоном Академия в Афинах, созданный Аристотелем Лицей, высшая школа Мусейон и книгохранилище Серапейон при храме Сераписа в Александрии…

Новая христианская религия несла, увы, другой дух времени. Теперь считалось, что попытки ­узнать больше того, что сказано в Библии, не нужны, бесполезны (потому что невозможны) и даже греховны. Еще до утверждения христианства в качестве государственной религии Рима один из ранних христианских богословов Тертуллиан (150–222) писал: «Нам после Христа не нужна никакая любознательность, не нужно никакого исследования».

В такой атмосфере наука развиваться не может. Неудивительно, что в Европе на протяжении почти полутора тысячелетий понимание устройства Вселенной практически не продвинулось вперед. Наглядным примером представлений о мире в эту эпоху может служить появившаяся в 547 году книга путешественника и купца, ставшего затем византийским монахом, Космы (Козьмы), получившего прозвище Индикоплов, то есть «плававший в Индию». Козьма Индикоплов, действительно совершивший путешествие в Индию и поэтому пользовавшийся авторитетом как человек, который «много видел и много знал», написал книгу с характерным названием: «Христианская топография Вселенной, ­основанная на свидетельствах Священного Писания, в коем христианам нельзя сомневаться».

В этой книге излагалась схема строения мира. Плоская земля имела форму четырех­угольника, по краям возвышались вертикальные стены, подобно стенкам огромного сундука. Сверху мир был закрыт твердой крышкой — небесным сводом. Ночь наступала потому, что Солнце заходило за высокую гору на севере. Эта картина мира была убогой и примитивной — даже мифы «диких» племен Африки и обитателей островов Тихого океана подчас были сложнее и остроумнее, чем схема европейца Козьмы. Эта система поддерживалась христианской церковью на протяжении нескольких веков, в частности и на Руси.

Что же стало с системой Птолемея?

Она была слишком сложна и потому неприемлема для новой (точнее, первой) массовой культуры, связанной с христианским учением.

Первоначально был неприемлем даже Аристотель. Идею круглой Земли критиковали и высмеивали первые христианские богословы. Ведь из шарообразности Земли следовало, что на «нижнем» полушарии люди должны ходить вверх ногами по отношению к людям полушария «верхнего»! Существование таких «антиподов» казалось нелепым и невозможным. Идея плоской земли выглядела куда естественнее.