Вселенная Разумная

Впрочем, история науки преподносит нам довольно-таки странный урок: большинство из еретических взглядов для дня сегодняшнего становятся научной нормой дня завтрашнего. Ниже я расскажу об одной довольно-таки экстравагантной гипотезе, объясняющей это странное обстоятельство.

Сегодняшняя наука живет полностью убежденная в полном соответствии наблюдаемой и теоретической картины мира истинному положению вещей: «Для материалиста наши ощущения суть образы единственной и последней объективной реальности — последней не в том плане, что она уже познана до конца, а в том, что кроме нее нет и не может быть другой».

Человек не хочет признать, что его органы чувств убоги, что приборное усиление этих органов просто расширяет их диапазон, не неся принципиально новой информации. И хитроумные приборы, позволяющие нам видеть радиацию, и теплеровские фотографии газовых струй, и многое другое, по сути, перевод с одного диалекта на другой — но в рамках одного языка электромагнитных волн. Мы до сих пор не знаем ответа на вопрос о том, что такое время или что такое гравитация? У нас нет органов чувств, способных сказать о гравитации больше, чем наши подошвы, или объяснить, что такое время во внеэнтропийных категориях.

Поборники объективности сиюминутной истины как главный козырь выдвигают тезис о соответствии установленной истины повседневной практике человечества. Да, это так. Но не являются ли наши органы чувств необходимыми и достаточными для жизни в локальном мире Солнечной системы, для практических действий в этом мире и для формулирования адекватных этой практике локальных истин? И не слишком ли смелы и самонадеянны предположения о полной идентичности мировых законов и констант для всей Вселенной? И эти вопросы сегодня задают себе многие. «…Среди современных ученых все шире распространяется и зреет убеждение в том, что некоторые, освященные временем, универсальные и как бы очевидные законы природы на самом деле лишь приближенно описывают физическую реальность. Это, конечно, фантастически хорошее приближение и в условиях повседневного бытия, безусловно, верное, но готовое нарушиться, как только мы перейдем к иным условиям», — говорит математик доктор Дж. Гарднер.

Бурное развитие астрономии, стремительно раздвигающей горизонты наблюдаемого мира, преподносит одну загадку за другой, но, право, складывается впечатление, что теоретические рассуждения по поводу природы наблюдаемых, феноменов почти столь же таинственны, как и сами небесные тайны. И на самой Земле наблюдалось и наблюдается немало необычных явлений, объяснения которых при помощи имеющегося теоретического аппарата порой весьма малодоказательны и, к сожалению, очень часто носят высокомерно-менторский характер.

Мы живем в вероятностном мире, и человечество прошло трудный путь познания этого, крайне непривычного факта от детерминистского мира Аристотеля, управляемого жесткими причинно-следственными связями, до размытого, размазанного микромира, где частицы обладают «тенденцией к существованию», а события имеют «тенденцию происходить».

С древних времен ученые с недоверием относятся к понятиям «случай», «неопределенность», «вероятность», считая эти понятия отражением нашего непонимания мира. Математическая статистика и квантовая механика допустили закономерность случая в науке. Постепенно зреет и укрепляется убеждение в том, что многое, если не все, в этом мире случайно, что сам наш мир по своей внутренней, физической сущности имеет вероятностный характер.

Человечеству предстоит мучительная перестройка мышления, ибо та дискретная логика, которую оно разрабатывало и которой пользовалось на протяжении веков, должна будет уступить место логике вероятностной, где, по меткому выражению, приведенному в одной из статей С. В. Мейеном и В. В. Налимовым, Фигаро, который по правилам дискретной логики либо здесь, либо там, следует представлять размазанным по всей сцене.

Вероятностность как физическая характеристика нашего мира является причиной того, что любое, пожалуй, научное исследование дает некоторое количество сиротских данных или точек, не укладывающихся на теоретические кривые. И виной тому не только методические погрешности — это есть характеристики нашего мира в данном месте и в данный момент времени, полученные данным наблюдателем.

Исследования распределения вероятностей явлений в самых, казалось бы, разнообразных областях естествознания, таких, как физика, биология или социальная психология, показали, что вероятность любых явлений, происходящих в нашем мире, описывается, как правило, весьма похожими плавными волнообразными кривыми, область под пиком которых показывает долю процессов, наиболее часто встречающихся, высоковероятных. Нисходящие же ветви таких кривых определяют долю событий маловероятных.