Вселенная русского балета

Родители определили маленькую Галю в интернат, где ученицы жили за казенный счет. Но мама всегда была рядом, потому что к тому времени Мария Федоровна уже закончила карьеру танцовщицы и стала первым педагогом собственной дочери. «На уроке моя мама становилась придирчивой и строгой, не прощала ни малейшей погрешности в танце. Похвалит только за дело и скажет обо всех моих ошибках», – вспоминала Галина Уланова. Для застенчивой, робкой девочки жизнь вне дома стала большой душевной драмой: она остро переживала разлуку с домом и каждое утро, когда мама входила в класс, бросалась к ней со слезами: «Возьми меня домой!» Но Мария Федоровна, никак не реагируя, начинала урок. Вечеслова вспоминала: «В классе никогда никто не видел разницы в отношении педагога к дочери или к остальным. Наоборот – Мария Федоровна никогда не похвалит Галю, а относиться будет к ней более требовательно, чем к другим девочкам. И это подтягивало всех нас, и все мы любили Марию Федоровну за ее мягкость, справедливость и душевный такт. Она была прекрасным педагогом и умела вырабатывать прыжки, технику и хорошо ставить руки. Может быть, даже наоборот – нашему педагогу не хватало немножко суровой строгости, без чего в нашем деле не обойтись… У нее была отзывчивая душа».

Последние годы своей жизни мама Улановой – Мария Федоровна Романова – прожила в одном доме с Вечесловой на улице Дзержинского, где жили и Ваганова, и знаменитые певцы Мариинки Софья Преображенская и Иван Ершов, это был «актерский» дом.

Атмосфера в училище была невероятной. Можно ли представить, что концертмейстером в те годы работал Женя Мравинский, а Митя Шостакович преподавал музыкальную грамоту и подрабатывал в кино тапером – играл перед киносеансами ту музыку, которую, вполне возможно, написал ночью. Уроки характерного танца вел Александр Викторович Ширяев – тот самый Ширяев, который был ассистентом Мариуса Ивановича Петипа. (М. Петипа – выдающийся деятель балета. Француз по происхождению, работал в России более 50 лет. Так и не выучив русский язык, общался с артистами на каком-то птичьем наречии. Своему ассистенту Ширяеву на репетициях говорил фразы, которые вошли в историю как анекдоты). Именно ему Петипа часто говорил: «Давай, Ширяй!» Это означало, что дальше репетицию должен вести Ширяев. В этой творческой обстановке росла маленькая Уланова. И вот – первые шаги на сцене: первым танцем, который поставила для нее мама, была итальянская полька на музыку Рахманинова.

«Веселая полька, – вспоминала Галина Сергеевна, – требовала резвости ног, и не все сразу получилось, но я как-то справилась. Самое сложное было – это манера исполнения. Помню, как наши девочки и моя подруга Таня Вечеслова стояли за кулисами, болели за меня и тихо, но настоятельно повторяли:

– Галя, улыбнись!

– Галя, улыбнись!

А я ну никак, никак не могла улыбнуться – вся в себе, глаза вниз, губы сомкнуты…»

Увидеть улыбающуюся Уланову и по жизни было почти невозможно, даже на фотографиях. Ее лицо чаще оставалось серьезным, а взгляд – углубленным в себя.

Вслед за первой полькой было первое выступление в Мариинском театре, который тогда еще не стал Кировским. Маленькая Уланова вышла птичкой в опере «Снегурочка». Для этой роли выбирали самых маленьких, и Галя Уланова с Таней Вечесловой попали в их число, – ножки маленьких балерин коснулись Великой сцены. Девочки впервые надели настоящие театральные костюмы (правда, в театре было страшно холодно, и под костюмы пришлось поддевать теплые кофты), впервые загримировались, а после спектакля впервые легли спать за полночь. Но это было нормальным, ведь педагоги внушали им, что сцена – это то, ради чего вообще стоит жить.

Первые шесть лет Галю вела мама, а потом их класс взяла Агриппина Яковлевна Ваганова, предложившая новый метод обучения классическому балету. Ваганова, конечно же, не могла не отметить Уланову в школьных выступлениях: ее хрупкое сложение и грацию, особый свет, в который были окрашены балетные па в исполнении девочки. Позже этот свет назовут «гармонией улановского танца». Но самое главное – все, что она делала на сцене и вне ее: простой поворот головы, жест, даже то, как она поливала пол из лейки в классе, было окрашено удивительной грацией. Фраза «кто не умеет поливать, тот не умеет танцевать» принадлежит Вагановой. Дело в том, что в классах были деревянные полы, и, чтобы ноги не скользили, надо было полить пол из лейки. Был когда-то замечательный фильм «Я вас любил…», в котором, кстати, снималась Наталия Дудинская, и в нем очень наглядно показано, как пол нужно поливать (танцуя, грациозно) и как это делать не стоит.

Во взаимоотношениях ученицы и педагога был маленький секрет: по балеринскому складу Уланова была «не вагановской» ученицей и хорошо это понимала. Ученицы Вагановой должны быть техничными, темпераментными, такими как Дудинская. А Уланова совсем другая – лиричная, мечтательная, нежная…