Вселенная русского балета

На Западе имя Улановой было хорошо известно: книги, написанные о ней, переводились на разные языки, мир видел некоторые записи Улановой, а главное – на Каннском фестивале 1955 года был показан фильм-балет «Ромео и Джульетта» и жюри отметило его как «лучший лирический фильм». Все, казалось бы, хорошо, но был один неприятный момент. Незадолго до лондонских гастролей труппа приехала в Париж, советские артисты должны были выступить в Гранд-опера. Но на следующий день по прибытии без объяснения причин гастроли были закрыты, и, так и не выступив перед зрителями, все вернулись в Москву. Это было начало холодной войны.

Конечно, все волновались – что же их ждет в Лондоне? Уланова вспоминала: «Англичане, увидев нас в аэропорту, были поражены. Даже одежду ощупывали корреспонденты и недоверчиво на нас смотрели, потому что из советской страны приехали вполне современные люди. Но надо сказать, что о нас позаботились заранее – перед Лондоном дали талоны в спецотдел ГУМа. И нас повели куда-то вниз, еще вниз, по коридору, а потом сказали:

– Вот, товарищи, выбирайте пальто, платья, сумки, туфли.

В Лондоне к нам все были доброжелательны. А перед первым спектаклем мы подсматривали из-за занавеса – какие они, эти лондонцы? Боже мой, что мы видели! Сидит публика настолько невероятная: у кого-то розовые волосы, у кого-то – синие, все в вечерних туалетах, смокингах, шляпы причудливые! Казалось – сцена не там, где мы, а там, где они, зрители».

Начался балет «Ромео и Джульетта». Уланова танцевала свою коронную роль, и было ей уже 46 лет. Но разве кто мог сказать, что перед ним не юная влюбленная девушка? В зрительном зале Ковент-Гардена присутствовала Ее Величество королева Великобритании, были дипломаты, политики, все ведущие английские балерины во главе с леди Марго Фонтейн, Фредерик Аштон и Нинетт де Валуа, приехал Серж Лифарь, работавший еще с Дягилевым, пришли Вивьен Ли и Лоуренс Оливье, Питер Брук… Марго Фонтейн после спектакля воскликнула: «Это магия! Теперь я знаю, чего нам не хватает. Я даже не могу говорить о танце Улановой – настолько это великолепно, что я не нахожу слов».

Улановой было отпущено еще четыре года балеринской карьеры. Она закончила танцевать в 50 лет, как решила сама. И это решение пришло неслучайно: на гастролях в Италии автобус по пути в Верону остановился у склепа-памятника Ромео и Джульетте. Галина Сергеевна рассказывала, что, войдя туда, подумала: «Я не буду больше танцевать».

Свой последний спектакль – «Шопениана» – она танцевала с Николаем Фадеечевым. После выступления Уланова ушла за кулисы и просто сказала: «Я больше танцевать не буду». Она никого заранее не предупреждала, все были потрясены, но в этом не было никакого наигрыша, не было позы. В этом была сама Уланова – закрытая, немногословная, с неразгаданной загадкой в душе.

А незадолго до этого она станцевала «Шопениану» с молодым Владимиром Васильевым. Ей было 48, ему – 18. Спустя много лет, когда Галина Сергеевна стала другом и репетитором знаменитой пары Максимова – Васильев, Владимир Викторович спросил ее: «Скажите, как я танцевал тогда?» Уланова ответила: «Как ты танцевал – не помню, а держал хорошо».

Галина Уланова прожила большую жизнь на сцене, была всеми признана, любима, была обласкана властью, но все равно осталось недосказанное – то, что ей хотелось бы сделать, но, увы, не случилось. Она очень хотела станцевать балет на сюжет романа Ивана Тургенева «Накануне», и уже велась работа над ним, но руководство Большого театра отказалось от постановки. Она мечтала о роли Чио-Чио-Сан, думала о Маргарите Готье («Дама с камелиями»), еще не зная, что вскоре балеты по роману Дюма-сына поставят Фредерик Аштон и Джон Ноймайер. Ей очень хотелось станцевать Снегурочку, и эта роль подошла бы ей идеально – никто бы не усомнился, что Снегурочка по-настоящему тает под яркими лучами солнца. Она мечтала о роли Офелии, думала о работе с Юрием Григоровичем…

Галина Уланова так и не станцевала Жанну Д’Арк, хотя работа начиналась вместе с замечательным балетмейстером Владимиром Павловичем Бурмейстером, а партнером ее должен был стать Марис Лиепа, мой отец. Он был тогда молодым, но уже популярным танцовщиком Музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, и на его «Корсара» ходила вся театральная Москва. Вместе с Улановой в репетиционном зале они работали увлеченно, интересно. Уже был сделан первый акт и началась подготовка второго, но пришли люди из вышестоящих организаций и обнаружили, что в спектакле есть религиозная тема, которая была особенно интересна Улановой. Попросили переделать. Хореографу пришлось смириться, чтобы отстоять спектакль, но Уланова от дальнейшей работы отказалась: «У меня нет надобности себя ломать». Балет вышел, но уже без Галины Улановой.