Вселенная в кармане (СИ)

- Ты что, из-за этого расстроилась? Я же не нарочно, просто к слову не пришлось. Этот Дом давно не работает как портал. И духа его никто не помнит уже когда видели. Говорят, глава королевской семьи – единственный, кто до сих пор может иногда чувствовать эхо сознания королевского Дома. Но зато бытовая магия в нём осталась. Как когда-то гостям из числа потерянных душ, Дом обеспечивает нынешним обитателям комфортное житьё по их вкусу. Предки нашего монарха уже несколько сотен лет как приспособили его под королевскую резиденцию.

На этом Оля решила завершить познавательную беседу и отправиться спать, следуя проверенной мудрости о том, что утро вечера мудренее.

Но утром она проснулась в том же упадническом настроении, в каком засыпала накануне вечером. Бывают, знаете, такие дни, когда даже встать с кровати кажется чем-то героическим, а уж выйти из дома – вообще за гранью человеческих возможностей.

«Интересно, почему у меня нет выходных, - мрачно думала она, зарывшись в одеяло, - в конце концов, каждый имеет право на отдых. Нанималась я им тут что ли с утра до вечера сферы с куполами лепить».

Твёрдо решив объявить этот день выходным в отдельно взятом Доме, Оля свернулась под одеялом калачиком и снова погрузилась в сладкую дрёму.

Только после полудня она, окончательно выспавшаяся, в элегантном шелковом пеньюаре с драконами, очень кстати оказавшимся в гардеробе, решила спуститься на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Для начала на столе обнаружилась записка, гласящая, что Тихон сейчас слишком занят устранением неполадок, в связи с чем ей предлагалось самостоятельно позаботиться о своём пропитании, используя всё, что окажется под рукой.

Со вздохом вспоминая изысканные застолья периода изобилия энергии и стабильной работы энергетических каналов, Оля приступила к изучению кухонных полок и холодильного шкафа. Результатом затраченных усилий явился чёрный кофе, сваренный в турке, и тарелка скромных бутербродов.

Когда с чашкой кофе в одной руке и бутербродом в другой Оля подошла к окну поглазеть на неторопливое уличное движение, её внимание сразу же привлекла ослепительно сияющая на солнце карета, видом напоминающая павлина. Весь корпус конструкции покрывали металлические перья, дверцы имели форму крыльев, над крышей возвышалась изящная кованая птичья голова с хохолком, отделанным самоцветами, а позади над дорогой в такт лошадиным шагам ритмично покачивался хвост с перьями, украшенными разноцветной эмалью.

Но вот тащившие это чудо тонконогие лошадки с размаху затормозили у Олиных ворот. Стройный зеленокожий юноша ловко спрыгнул с облучка, откинул дверцу-крыло и склонился перед выходящей дамой, разглядев которую, Оля подпрыгнула на месте. Из кареты, как всегда энергично, выпорхнула госпожа Ланвеста Сиятельная, уверенно направляясь к Дому.

В приступе паники от того, что эта яркая как жар-птица великосветская визитёрша в любой момент может войти и застать её в откровенном неглиже, Оля, запахивая на бегу халат, пулей вылетела из кухни, за несколько секунд преодолела лестницу на второй этаж и метнулась в гардероб, молясь, чтобы там нашлось что-то подходящее для встречи гостьи.

Домом, по-видимому, молитвы были услышаны, поскольку на вешалке на самом видном месте красовался шелковый брючный костюм цвета кофе с молоком из легкого приталенного жакета и широких брюк. Рядом с ним в полумраке поблескивал серебристый поясок. К костюму прилагались туфли в цвет на невысоком каблуке.

Ольга облачилась в костюм со скоростью опытного солдата. Где-то она слышала, что в армии на одевание отводится ровно столько времени, сколько горит одна спичка. Уже застёгивая поясок, Оля бросила взгляд в зеркало, оценивая выбор неброского, но элегантного наряда. Покрой жакета в сочетании с широкими брюками и пояском подчёркивал стройность и изящество талии. А глубина выреза находилась на той выверенной грани между кокетством и целомудренностью, которая явно намекает на наличие у дамы неоспоримых достоинств, но оставляет при этом достаточно простора для фантазии.

Любоваться собой, однако, было некогда. На выходе из гардеробной, к счастью, обнаружился Тихон, который лёгким движением привёл в порядок причёску и макияж, так что вскоре госпожа Ястребова слегка запыхавшаяся, но при полном параде открывала входную дверь, преисполненная чувства собственного достоинства. Наплевав на приличия, она вместо приветствия молча уставилась на стоящую на крыльце гостью вопросительным взглядом.