Вселенные: ступени бесконечностей

Шандалов и его коллеги исходили из предположения, что в лоскутном многомирии (впоследствии это условие было расширено и распространено не все виды многомирий) непременно должно существовать бесконечно большое число вселенных (альтерверсов) с одинаковым набором всех квантовых чисел. Принцип неопределенности для многомирий еще не был сформулирован, и потому при решении квантоавых уравнений тождественность миров принималась в прямом значении. Такие миры получили название вселенных-клонов. Разумеется, хотя все процессы во вселенных-клонах теоретически тождественны, физики понимали (но не могли рассчитать и, следовательно, доказать!), что вселенные-клоны все-таки «незначительно» отличаются друг от друга. В частности, предполагалось, что вселенные-клоны невозможно взаимно синхронизовать во времени.

Однако сама постановка задачи, на что Вольман сначала не обратил внимания, требует квантового запутывания всех таких миров друг с другом. Тождественность происходящих процессов требует, чтобы одни и те же процессы в любых лоскутных вселенных создавали одни и те же следствия в любых других лоскутных вселенных. Любому процессу или явлению, происходящему во вселенной А, можно поставить во взаимно однозначное соответствие следствие такого процесса, но произошедшего во вселенных В, С и так далее. С точки зрения математического описания, не имеет значения, вызвано ли явление, произошедшее во вселенной С, явлением-причиной, произошедшей в той же вселенной, или оно вызвано явлением-причиной, произошедшим во вселенной А, В или любой другой.

В практическом смысле это означает полную квантовую запутанность всех вселенных-клонов. Да, соглашались физики, однако это не означает наличия ни материальных (одинаковые решения линейных частей квантовых уравнения), ни ментальных (одинаковые решения нелинейных частей) склеек между такими вселенными. По сути, эти возражения были аналогичны тем, что приводили физики начала ХХ века против идеи Де Бройля, получившего для заряда электрона два равновероятных значения: отрицательное и положительное. Де Бройлю тоже говорили: да, математически все правильно, но физически такое решение не реализуется. Как известно, это привело к открытию позитрона. Аналогичной обструкции был подвергнут Эверетт, предположивший отсутствие коллапса волновой функции при любых решениях квантовых уравнений. Да, говорили ему, все эти решения существуют математически, но физически реализуется только одно. В результате возник физический эвереттизм и описание эвереттовского многомирия.

Как выразился в одном из выступлений Карл Финге (Finge, 2042): «Физикам пора понять, что не математика является языком описания природы, а физическая природа является материально-духовным воплощением математического мироздания».

Аналогичную идею еще полвека назад пропагандировал Макс Тегмарк (Tegmark, 2007), но в те годы к его работе отнеслись и вовсе как к формалистическому курьезу, не имевшему влияния на развитие физических идей.

Вольман, как и его предшественники, полагал первичность математики и настаивал на том, что вселенные-клоны (здесь он ошибался, но не мог этого знать), имея полную математическую идентичность, должны испытывать многократные (в принципе, бесконечные) склейки и оказывать взаимное влияние, несмотря на отсутствие физического взаимодействия.

Это предположение представлялось физикам абсурдным, но неожиданно, как это время от времени случается в истории науки, кажущееся доказательство идей Вольмана пришло оттуда, откуда его вовсе не ждали, — из наблюдательной астрономии.

В марте 2048 года российская группа астрофизиков, проводившая наблюдения на одном из больших телескопов Кека на Гавайях зарегистрировала группу сигналов, которые после тщательной компьютерной обработки оказалась телевизионной разверткой — передачей длительностью 4 минуты 31 сек. Передача велась из помещения космического аппарата, В кадре были двое людей (или, как предполагалось в начале, разумных антропоморфных), которые что-то говорили. Привлечение специалиста по чтению по губам позволило понять сказанное, и оказалось, что передача действительно велась из командного помещени звездолета, причем земного. Учитывая, что расстояние до источника излучения составляло около 60 парсек (200 световых лет), следовало признать, что звездолет с экипажем был отправлен с Земли не менее чем за 400 лет до приема сигнала, то есть в середине XVII века.

Абсурдность такого предположения была ясна, и потому основной разрабатываемой гипотезой стало предположение о том, что звездолет (название его осталось неизвестным, поскольку астронавты ни разу во время четырехминутной передачи его не упомянули, и никаких указаний на название не было обнаружено при анализе изображения) попал в наш альтерверс в результате склейки, и отправлен он был в полет из другого альтерверса, идентичного нашему, но смещенного более, чем на 400 лет по «оси времени».