Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Вот другое знание, — он поднял вторую руку. — На моей правой ладони. Я знаю, что огонь несет смерть. Я знаю, что температура угля составляет в среднем семьсот градусов по Цельсию. Эта та температура, которая не способна воспламенить кость. С другой стороны, когда печется лепешка достаточно четырехсот градусов, чтобы превратить ее в угли. Так какая же рука весит больше?

Я почувствовал, как обжег большой палец первый уголек. Я понимал, что делает с моим разумом Сатринг, но ничего противопоставить ему не мог.

— Итак, — Глава Школы подошел и сунул мне под нос ладони. — Здесь — вера, а здесь — знание, неоспоримые доводы науки, труды ученых, уважаемых во всей Вселенной. Что выберешь ты?

— То, что удобнее мне в данный момент, — с натугой сказал я, ощутив, как обжигает раскаленный уголь мои стопы.

— Хорошо, — кивнул Сатринг, — но сейчас для тебя это лишь слова. Подойди сюда, — он снова прислонился к парапету. Я с облегчением соскользнул с углей. Еще чуть-чуть, и я бы действительно обжегся.

— Ты оказался именно тем, за кого себя выдавал, — Сатринг провел красивыми пальцами по желтому камню. — Не больше и не меньше.

— И кем же? — переспросил я, подходя к Главе Школы. И замер. С высокой смотровой башни было видно далеко. Я видел город, такой же, как и раньше, отблескивающий белыми панелями солнечных батарей, я видела космопорт — бетонное поле с серебристыми корабликами и приземистыми зданиями технических построек. И я видел равнину. Ту самую безжизненную, мертвую равнину, которая казалась желтой и выжженной.

— Зацвели Пурзиции, — сказал Сатринг. — Этим растениям достаточно капли воды, чтобы их воля к жизни вновь воспрянула. На этой капле они могут жить, кажется, вечно. У Пурзиции нет листьев, потому что ей самой не нужно жить. У нее есть лишь цветы, которые уже завтра превратятся в семена. Так продолжается жизнь. Эти семена будут лежать в земле до следующей живительной капли, чтобы повторить цикл.

— Потрясающе, — пробормотал я, глядя на ровные, покрытые розовым кружевом цветов равнины.

— Парлак 15 не всегда был мертвой планетой, — Сатринг помолчал. — Здесь были джунгли и огромные, глубокие озера. Но однажды в поверхность планеты врезался огромный заряд во время Шестого Сражения по межгалактическому общепринятому исчислению. Ты знаешь историю Вселенной, Ученик?

— Недостаточно, чтобы понимать, о чем идет речь, — покачал я головой. В груди снова родилась тягучая боль. — Не слышал, чтобы во время крупных сражений подвергались атакам близлежащие планеты.

— Это был страшный бой, когда взбунтовался флагман Какцура Ишдин, несший на борту чудовищное количество оружия. Он был взят Союзными войсками в кольцо подле планеты Чопка той Галактики, где мы сейчас находимся. И подвергся расстрелу. Отвечая на атаки, он выпустил смертельный заряд, но союзным кораблям удалось совершить маневр, и смерть прошла мимо. И устремилась прямиком к Парлаку 15.

Я следил за боем, но не успел ничего сделать, и огромный взрыв сотряс планету. Мне удалось спасти всех разумных существ, что находились на Парлаке, но прошедшая адская волна высушила озера и выжгла джунгли. Изменилась и орбита планеты, и угол вращения. От того ночь короче дня, от того здесь никогда не бывает дождей, а планета почти высохла. Мы допиваем последнюю ее кровь. В почве лежат семена, но лишь самые стойкие до сих пор живы.

Всю прошедшую ночь я боролся с твоим раненым разумом, — Стринг вовсе отвернулся от меня так, что я не мог видеть его лица. — И что же? Я не смог совладать с твоей первобытной, грубой силой! Я мог уничтожить твое тело и вместе с ним то, что ты творил. Но только так и никак иначе. Это было так уродливо! Знаешь ли ты, что на этой планете дождь идет один оборот солнца раз в пятьсот восходов?

— О, как вы щедры, — не сдержался я.

— Я не даю этой планете умереть! — вышел из себя Сатринг.

— А я люблю дождь и, моя бы воля, тут росли настоящие леса и озера вновь наполнились бы водой. Потому что пространственный провал, потому что можно притащить сюда любую реальность, какая тебе будет угодна!

— Послушай, мальчик! — резко бросил Сатринг. — Ты почти мертв. Еще раз вслушайся. Ответственность. Принятие решения. Готовность. Действие. Результат. Плата. За все положена плата. Ты скоро поймешь, еще немного осталось.

Я до сих пор не убил окончательно твое тело, разложив на клетки внутренности, лишь потому, что верю в свою собственную силу. Какова мне будет цена, если я убью ничего не подозревающего Ученика, даже такого необычного, как ты? Как могу я не дать шанса тебе понять?!

— Понять чего? — я невольно положил ладонь на грудь, сдавленную удушающим спазмом.

— Сам узнаешь. Пока ты не определишь, что на самом деле делаешь, не предугадаешь последствия.

Боль в груди разгорелась подобно огню, я закашлялся, но судорога в момент скрутила меня. Кашель в одно мгновение выжег легкие, заставил тело сначала согнуться пополам, потом обессилено осесть на пол. И сквозь неудержимый кашель летел ко мне торжествующий голос Сатринга, который теперь казался особенно значительным: