Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Я все исправлю, не бойся, — пообещал я и, развернувшись, нырнул в кабинет. Торопливо проплатил содержание и швартовку на седьмой станции торгового кольца, где корабль должны были привести к транспортабельному состоянию, проверить все системы и отрегулировать двигатели, после чего приказал Натали собирать вещи. Ей нужно было на время уехать, спрятаться так, чтобы никакие службы не смогли найти, потому что я собирался сказать «нет». Даже если меня за глотку возьмут, а при таком развитии событий ее могли использовать как главный аргумент. Подвергать своего ребенка и любимую женщину риску? Увольте!

Сомнения и желания не имели значения, я твердил себе это, повторял снова и снова, но невольно замирал, думая о космосе. Натали — слишком проницательная и умная — видела это, но молчала, повинуясь моим приказам. Боевой офицер в отставке, сейчас она подчинялась мне так, будто была обычной девочкой.

Я улыбнулся, глядя, как она быстро сворачивает и кидает в чемодан платье. По званию она выше меня, я считаюсь офицером лишь номинально, звание мое не выслуженное, а присвоенное. Тот, кто меня не знает лично, всегда будет с пренебрежением отзываться о моих капитанских нашивках даже в сравнении со своим статусом солдата.

Разворачивая карту над столом, чтобы объяснить Нате свой план, я все никак не мог унять дрожь. В голове роились мысли, я выстраивал сотни ситуаций и то, как буду себя вести в них. И у меня все время возникал один и тот же вопрос: а что, если инопланетный агрессор, угрожающий Союзу, доберется сюда? Я так и буду сидеть рядом с Натали, вместо того, чтобы попытаться защитить ее и ребенка? Сидеть лишь потому, что она попросит не уходить?

Не сейчас, — отмахивался я. — Нужно сначала во всем разобраться и обезопасить Наташку. Остальное потом. И, даже если мне придется принять решение, которое покажется ей неверным — я выдержу это. Я сделаю все необходимое!

— Тони, — позвала Ната. — Помнишь, как мы встретились?

Я замер, потом опустил руку, положил ее на столешницу.

Жена поднялась, достала графин с ромом, стаканы, лед.

— Тебе нельзя, — подозрительно посмотрев на нее, проворчал я.

— Один раз можно, — я видел в ней напряжение и внезапно испугался за ребенка. Бывает так, что на ранних сроках нервный срыв способен убить малыша, еще только-только разрастающегося в утробе. Где-то я читал об этом. Пусть лучше выпьет чуть, раз уж я устроил ей такую свистопляску.

У Наты были тонкие руки с крупными пальцами, она уверенно разлила ром, бросила несколько кубиков льда. Себе плеснула совсем немного — на один глоток.

— У нас мало времени, — предупредил я, принимая у нее стакан.

— Думаешь, минуты что-то изменят? — она слабо улыбнулась. — Мобилизация прошла еще вчера и за тобой могут прийти даже не сегодня. Пока они там разберутся, что ты купил и когда…

— А могут прийти хоть сейчас, — возразил я и залпом выпил свою порцию. Этим утром я плохо завтракал, и ром упал на желудок тяжелым жарким комом, вызвавшим в первое мгновение тошноту.

— Значит, мы уже ничего не сможем сделать, — как-то равнодушно согласилась Ната. — Думаешь, тебе удастся обмануть информационный отдел Объединенного командования Земли?

— Ната, — с тоской позвал я. — Даже если бы я не купил КЛИК, меня бы призвали. Если война, если действительно угроза…

— Это я понимаю, — она упрямо сплела руки на груди. — Но разве наш ребенок не важнее?

— Его жизнь важнее всего, и если мое присутствие может изменить ход войны…

— О, узнаю того Дорова, который ухаживал за мной! — без тени улыбки отозвалась женщина, и я подумал, что совершенно не узнаю ее. — Такой же самодовольный, самоуверенный придурок, считающий, что может все изменить!

— Но разве не такого меня ты полюбила? — разозлился я. — Нельзя любить и не принимать человека таким, каков он есть!

— Ты же изменился ради меня, — проворчала она. — Стал другим, я же видела это, а теперь снова все с начала. Выходит, все это время ты обманывал меня? При выборе между мной и небом ты выберешь небо?

— Я выберу небо вместе с тобой, — я постарался успокоиться, налил себе еще немного рома. Она, наконец, выпила свой глоток и эта вынужденная пауза в разгорающейся ссоре дала нам время немного остыть.

— А ты никогда не думал, что небо меня не интересует? — спросила она чуть погодя. Я удивленно посмотрел на нее.

— Ната, ты же военный летчик, как такое возможно?

— Быть может, я сыта по горло той жизнью? — она говорила теперь совсем без выражения. — Захлебываться от адреналина не значит стать адреналиновым наркоманом. Кому-то скорость и полет нужны, чтобы восполнить то, чего недостает. Но вместе с тобой у меня есть все. А небо таит опасности. Я не хочу подвергать опасности нашего ребенка.

Видя, что я не нахожу слов, просто смотрю на нее потрясенно, Ната сказала мне удовлетворенно:

— А теперь ты думаешь, что мужчинам никогда не понять женщину, ведь так?

— Не об этом я думаю, — огрызнулся я. — Думаю о том, что мне делать.

— Ты дал мне обещание все исправить, — она улыбалась, но эта улыбка больше походила на издевку. — И как ты собираешься это сделать?