Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Системы жизнеобеспечения, — проворчал Змей. — Это наша единственная надежда. Раньше у меня не было таких технологий. Сейчас корабль полностью поддерживает его жизнь, не представляю, как Антон все это перенес, как под пытками не сделал то, что от него требовали. Они убили его еще там, на Ротосе-4, ума не приложу, почему его сердце еще билось, когда эти скоты принесли тело на борт.

— У них свои секреты, Стас, — сказал Сизов, отвернувшись. — Может, они его чем-то накачали, а, может, его поддерживал Ворон…

— Вы сдали кристаллы? — спросил я и сам удивился тому, насколько тих и слаб мой голос.

— Что? — в поле моего зрения сразу же попало лицо дяди.

— Он пришел в себя? — удивленно спросил Родеррик.

— Кристаллы? — повторил я.

— Все отдали, — понял меня Змей. — Мы все еще на Ротосе-4, и пробудем здесь, пока ты не начнешь поправляться. Если не помрешь, конечно. Я вколол тебе мощнейшее обезболивающее, так что лежи и помалкивай.

— Все равно больно, — одними губами прошептал я, но Стас меня не слышал. Или не захотел услышать.

— Я подключил систему жизнеобеспечения, она сожрала половину мощности Ворона, так что мы не рискнем взлетать.

— Надо улетать, — попытался возразить я.

— Не надо. Или ты все же хочешь умереть?

Нет, я не хотел умереть и промолчал. Мы провели на Ротосе-4 еще три дня, пока система обеспечения возвращала мое тело к жизни. Я почти все время спал, помещенный в капсулу, наполненную влажным мягким туманом, содержащим в себе удивительную подборку микроорганизмов, восстанавливающих мое тело; веществ, укрепляющих иммунную систему и усиливающих природные механизмы защиты и регенерации моего организма. Но это вовсе не значило, что через три дня я был здоров. Просто моя жизнь чудесным образом была спасена, внутренние повреждения восстановлены настолько, что я мог выжить уже без искусственного поддержания. Корабль стартовал, поджал хвост и торопливо ушел во временной скачок, направляясь домой. На Землю.

Так погибла Франсуаза. Это была первая потеря Ворона и, как не жаль, то было лишь началом. Сейчас, в узком коридоре корабля, на моих руках умирал еще один человек — Лора, которая, по своей глупости, не приняла перед полетом необходимые препараты. С нашими скромными знаниями мы не могли определить точную причину того, почему женщинам было куда сложнее летать, чем мужчинам. Причина, как нам казалось, крылась в физиологическом строении, но что-то большее наверняка мы сказать не могли. Я, правда, кое-что подозревал. Во время подпространсвенных прыжков я начинал слышать странные, далекие и совершенно неразличимые голоса. Стас когда-то посмеялся со мной и пошутил, что это мученики вопят в аду, а я подслушал. Он утверждал, что я переутомился.

Но ведь никто так и не смог ответить на вопрос, что есть по свей сути пространство, по которому во время скачка перемещается Ворон, и почему это он внушил мне, что безопасен лишь первый уровень подпространства. При этом корабль отказался объяснять, что находится на втором уровне и существует ли он. Определенно, корабль умел уходить и туда, что доказывало теорию многомерности, но, если честно, я бы не хотел оказаться там, откуда слышались мне отчаянные голоса.

В общем, при соблюдении техники безопасности космос ничем не грозил нашим уважаемым дамам, если бы не разгильдяйство одной из них. А причина, по которой Лора сейчас корчилась у меня на руках, была именно в этом — она не приняла медикамент, предотвращающий необратимые изменения в ее организме. Кому, как ни ей, врачу, было не знать, что ни в коем случае нельзя пропускать прием таблеток?!

— Ворон! — приказал я, поднимая девушку на руки. — Экстренная связь с медпунктом.

Через секунду коридор, по которому я торопливо шел, наполнился голосом врача, в котором не было и тени сна:

— Капитан, я нужен?

— Да, Стас. У меня на руках Лора. Она не приняла свои таблетки.

— Ты идешь или бежишь? — в голосе врача я услышал хмурый сарказм, который свойственен лишь военным, да медикам.

— Иду, но быстро. Готовь все необходимое, я через минуту принесу ее.

— Не уверен, что таких минут у нее много, — проворчал Змей, и я услышал, как что-то звякнуло на заднем плане. — Поторопись.

Я поторопился и меньше чем через минуту, свернул к медицинскому отсеку, дверь в который уже была открыта. На пороге стоял Стас который, стоило мне появиться из-за поворота, сразу же юркнул обратно.

— Сюда, — он указал на операционный стол. — Да шевелись же ты!

Я положил Лору на стол и сделал шаг назад.

— Нет уж! — резко бросил Змей. — И не думай увильнуть! Держи ее ноги, пока я не введу снотворное.

Я повиновался приказу врача, но прикосновение к девушке было для меня необычайно тяжелым испытанием. Казалось, ладони обеих рук у меня сожжены, а я еще и кладу их на неровную, постоянно движущуюся поверхность, из которой то и дело вырастают толстые иглы. Больно и немного страшно. Чем больше я узнавал о людях и их ощущениях благодаря дару, которым наградил меня Ворон, тем страшнее мне становилось.