Всем штормам назло

У переправы скопилось огромное количество людей, повозок, лошадей, волов, артиллерии. Не хватало продовольствия, фуража для лошадей и волов. Люди были до предела измучены, начался массовый падеж животных, вот-вот могла вспыхнуть эпидемия среди людей. Создалась критическая ситуация. Тогда командование приняло решение откомандировать с судов для организации переправы опытных морских офицеров, обладающих необходимыми волевыми качествами и организаторскими способностями. Збышевского назвали одним из первых для выполнения этого трудного и ответственного поручения.

Моряки работали круглыми сутками, разбившись на смены. Збышевскому досталось переправить 2-ю гренадерскую дивизию с артиллерией и обозом. Он великолепно справился с порученным ему делом, за что получил письменную благодарность от главнокомандующего войсками генерал-адъютанта князя Михаила Дмитриевича Горчакова.

Позже мичману довелось строить укрепления в устье Днепра, а с наступлением зимы его перевели в николаевский гарнизон. Окончание войны Збышевский встретил командиром канонерской лодки, входившей в состав Днепровской флотилии. Затем его назначили на военную яхту «Ореанда» — изящное парусное судно, на котором когда-то, до войны, ее тогдашний командир Иван Семёнович Унковский завоевал серебряный кубок, украшенный драгоценными камнями, на самых престижных гонках в Финском заливе. Мичман не подозревал, что судьба сведет его с бывшим командиром «Ореанды», и они проведут вместе не один год и при весьма непростых обстоятельствах.

После войны от Черноморского флота практически ничего не осталось. По Парижскому договору России запрещалось восстанавливать Черноморский флот. Требовалось решить, что делать с людьми. Большинство офицеров уволили на пенсию, а наиболее молодых и перспективных распределили по судам на другие моря.

Збышевского перевели в Кронштадт. Там он получил назначение в штаб отряда винтовых корветов и клиперов капитана 1-го ранга Андрея Александровича Попова. Однако штабная работа не привлекала мичмана. К большому неудовольствию Попова, Збышевский добился перевода на судно, отправлявшееся в дальнее плавание.

26 июля 1857 года его назначили вахтенным офицером на фрегат «Аскольд», а ещё через месяц за отличие по службе присвоили звание лейтенанта.

Впереди его ждало кругосветное плавание с командиром, известным всей России по роману Ивана Александровича Гончарова «Фрегат “Паллада”». Вся грудь лейтенанта была в орденах и медалях, в послужном списке — благодарности императора, очередное звание ему присвоили досрочно, каждый месяц выслуги, проведённый в осажденном Севастополе, высочайше приказано считать для выслуги пенсии за год службы… Словом, о чем еще мог мечтать молодой флотский офицер? Перед ним открылась прямая дорога в адмиралы.

Винтовой фрегат «Аскольд» заложили перед самой войной. Машину для него собирались заказать англичанам, но война спутала карты, и механизмы пришлось изготавливать в Петербурге. Командира фрегата, капитана 1-го ранга Унковского заверили, что он поведет на Дальний Восток новейшее российское судно, построенное по последнему слову тогдашней техники.

Командир строящегося фрегата входил в комиссию по приемке судна. Своим помощником в комиссии он назначил лейтенанта Збышевского, как хорошо разбирающегося в судовых механизмах. Лейтенант проверил машину и доложил о результатах командиру. Доклад подчиненного привел Унковского в ужас. Убедившись, что в нём нет преувеличений, он немедленно написал рапорт морскому министру, сообщая о выявленных безобразиях. Корпус фрегата построили из сырой древесины (позже выяснилось, что просто из гнилья), «котлы… годны только для пробы машины, а для дальнейшего назначения оной, вещи сии едва ли могут отвечать цели. Коленчатый вал имеет трещину глубиной 2 дюйма и длиною 7 дюймов, один из цилиндров имеет весьма сомнительную заплату и много мелочных вещей по неблагонадежности должны быть заменены на новые».

Командир фрегата и его помощник увидели пока лишь то, что, как говорится, лежало на поверхности. Но и этого было достаточно, чтобы привлечь к ответственности руководство завода и военных, контролировавших строительство фрегата. Именно такой реакции и ожидал Унковский, посылая рапорт министру.

Однако случилось иначе. Кроме офицеров «Аскольда», никто не был заинтересован в разбирательстве. Одни боялись, что вскроются факты наглого воровства, в котором были замешаны люди, причастные к постройке фрегата. Воровали все и всё. Заводское начальство и поставщики наживались на счетах за фиктивные работы, поставляли брак, завышали стоимость материалов и работ. Мастеровые действовали проще, но не менее бесстыже: крали медь. Вместо медных гвоздей в обшивку забивали ржавые железные, медные болты заменяли муляжами из медной головки и деревяшки.