Всем смертям назло

Спешно погружаемся. А кругом уже грохочут серии глубинных бомб. Лодку сильно ударило о грунт. Я еле устоял на ногах. Ильин приказывает продуть цистерну быстрого погружения. Лодка задрожала и медленно оторвалась от дна. Прибавив обороты электромоторов, берем курс в район больших глубин. От торпедистов поступил доклад:

— В первый отсек проникает вода!

Осмотр показал, что вода поступает через переборку дифферентной цистерны. Пробоину кое-как заделали.

Инженер-механик Ильин, отстранив трюмных, сам встал к станции погружения и всплытия. Манипулируя клапанами, он пытается удержать лодку на заданной глубине.

— Товарищ командир, — слышу голос акустика Мироненко, — над нами три катера!

Снова и снова раскаты взрывов. Трясется под ногами палуба. Акустик каждые две-три минуты сообщает о маневрах противника. Ни одного звука не пропускает он. Задыхаясь (отсеки давно не вентилировались), морщась от боли — в наушниках шумопеленгатора взрывы отзываются так, что могут полопаться барабанные перепонки, — Мироненко самоотверженно несет свою вахту.

Два с половиной часа непрерывной бомбежки.

Моряки в центральном посту тревожно поглядывают на меня. Знаю, стоит мне лишь немного замешкаться, потерять уверенность, — это сразу же передастся подчиненным. И я стараюсь как можно спокойнее и тверже отдавать команды. Бодро заверяю:

— Ничего, все равно обманем, уйдем!

Во время погружения у нас в уравнительную цистерну набралось воды больше чем нужно. Лодка стала чрезмерно тяжелой. Возникло новое опасение: ведь если отяжелевший корабль коснется илистого грунта, то поднявшаяся со дна муть выдаст его местонахождение. Откачать же воду из цистерны не можем: от сотрясения отказало пусковое устройство трубонасоса. За насос взялся старшина 2-й статьи Бойцов. Борис Бойцов — секретарь партийной организации корабля — всегда оказывается там, где всего труднее. Турбонасос в его умелых руках заработал. Приказываю трюмным включить установку, когда противник сбросит очередную серию глубинок. Под гул взрывов и шум винтов вражеских кораблей откачали лишнюю воду из цистерны. Теперь наша «щука» стала хорошо слушаться горизонтальных рулей.

Положение все же остается жутким. Корабли противника гоняют нас по мелководью и бомбят, бомбят. В центральном посту каждый из нас держится за какой-нибудь предмет, чтобы не упасть при близких взрывах. Недалеко от меня стоит Григорий Алексеевич Гольдберг. Он совершенно спокоен и мирно беседует с матросом Титовым, расспрашивает его о невесте, которую тот оставил в Ленинграде. И тут нас так тряхнуло, что почти все оказались на палубе. А Гольдберг как ни в чем не бывало стоит в прежней позе и рукой показывает трюмному на привод кингстона цистерны быстрого погружения:

— Подожмите, подожмите скорее!

Слышен кашель. В воздухе едко пахнет сернистым газом. Он выделяется из аккумуляторной ямы, где выплеснувшийся из баков электролит смешался с соленой водой, которая проникла в трюм.

А взрывы не стихают. От сильного удара на правой ходовой электростанции произошло короткое замыкание, возник пожар. Старший краснофлотец молодой коммунист Гримайло голыми руками гасит загоревшуюся изоляцию проводов и в то же время выполняет все команды об изменении хода. Увидел я его уже после отбоя тревоги. Весь обожженный, черный от копоти. А глаза сияют: справились все-таки электрики, отлично выполнили свой долг!

Долго противник преследовал и бомбил нас. Гас свет, сыпалась пробка, метались стрелки приборов. За сорок минут Широбоков насчитал девяносто шесть близких взрывов. А всего за этот поход на лодку было сброшено свыше четырехсот глубинных бомб. Корпус корабля выдержал это тяжелое испытание.

Оторвавшись наконец от назойливых преследователей, мы решили возвращаться в базу самостоятельно, не ожидая тральщиков и катеров. Оставаться дольше в Нарвском заливе, где шныряет столько кораблей противника, было невозможно.

Постепенно наши нервы пришли в норму. Напряжение ослабло, но легкая дрожь все никак не унималась.

В ночь на 7 августа мы благополучно преодолели гогландскую противолодочную позицию и пришли на остров Лавенсари. Здесь нам сказали, что наши тральщики и катера дважды выходили встречать нас в точку рандеву, но каждый раз натыкались на превосходящие силы противника и вынуждены были отходить.

Вот как опасно назначать место встречи в зоне, контролируемой противником.

Через два дня ранним утром «Щ-303» в сопровождении катеров приближалась к Кронштадту. Вместе с нами возвращалась из боевого похода подводная лодка «Щ-406» под командованием Евгения Осипова. Ее героический экипаж потопил в этот раз пять вражеских транспортов.

Немецкие батареи, находившиеся на северном берегу залива, пытались обстрелять нас, но катера сопровождения своевременно поставили дымовую завесу.

Вот и родной Кронштадт. Чувствую, как учащенно бьется сердце. Смотрю на боевых товарищей, и мне кажется, что за весь поход, даже в самые тяжелые минуты, они так не волновались, как сейчас, перед встречей с друзьями.