Всем смертям назло

— С удовольствием. Весной этого года московская газета "Труд" проводила семинар своих корреспондентов. На этот семинар были приглашены наши монгольские друзья. Меня попросили выступить перед участниками, вот как вы сейчас. Коллегам отказывать неудобно, я согласился. Тем более что "Труд" накануне опубликовал статью обо мне, которую написал мой земляк, сотрудник газеты "Ворошиловградская правда: ", присутствующий здесь Петр Левитин. Разговор состоялся долгий, на мой взгляд, интересный, журналисты любят задавать вопросы, а в конце встречи меня пригласили в кабинет главного редактора и познакомили там с монгольским журналистом Юмсурэном. Мы как-то сразу понравились друг другу, разговорились, а на другой день встретились у меня в номере в гостинице "Минск". Он увлеченно рассказывал о своей прекрасной Монголии, я — о любимом Донбассе, а на прощание подписал ему журнал "Юность" со своей повестью. Мой друг Юмсурэн перевел ее на монгольский язык, опубликовал в газете "Хеделмер", сделав тем самым ее достоянием монгольского читателя. Потом эта же газета организовала заочную читательскую конференцию, которая, судя по многочисленным письмам, прошла успешно. Если будете в Улан-Баторе и встретите Юмсурэна, передайте ему, пожалуйста, мой привет, благодарность и искренние пожелания счастья.

Надмид. Редактор газеты "Унен", которая тоже много писала о вас, просил передать вот этот значок, выпущенный по случаю сорокалетнего юбилея газеты. Позвольте вручить его вам.

— Спасибо.

Целина Косьциньская (Польша). Я читала ваше произведение по-польски. Скажите, если бы подобное случилось с вашей женой, как бы вы поступили?

— Так, как подсказало бы сердце. В таких случаях нельзя врать, нельзя снисходить до жалости. Только истинная любовь может вынести все. Никаким другим чувством ее нельзя и невозможно подменить.

Лия Слепченко (Винница). Кто из современных писателей вам нравится?

— В этой области у меня получилась любовь с первого взгляда, раз и навсегда — Михаил Александрович Шолохов.

— Вы знакомы с ним?

— Лично? Нет.

Владимир Ляликов (Львов). Как могло случиться, что вагонетка сошла с рельсов, повредила кабель и ни одна из электрических защит не сработала? Что это? Халатность электрослужбы? Недосмотр или?..

— Что "или"?..

— Ну, несчастный случай…

— А если падает самолет с тремя дублированными системами управления? Если у него не выпустилось шасси, тоже с тройной системой подстраховки? Если у автомобиля на полном ходу отскакивает колесо? Это что касаемо техники. Ну а если перейти к человеку, то эти "почему" возрастут в квадрате. Почему, например, меня не убило током в шесть тысяч вольт? Ведь есть же случаи, когда люди умирают от аппендицита. Почему? Любая отрасль человеческой деятельности, любое производство редко сейчас обходится без сложнейшей техники, без целого комплекса тесного и постоянного взаимодействия человека и машины или целого ряда сетей и механизмов. И повреждение механизмов, выход из строя отдельных узлов и деталей, к сожалению, процесс неизбежный. Там, где нарушение нормального функционирования техники несет за собой опасность для человеческой жизни, делаются двойные, тройные системы дублирования. Но не все представляется возможным сдублировать, не все опасные ситуации предусмотреть и исключить их. И сама человеческая жизнь — это в известной мере постоянный, каждодневный риск. По конкретному же вопросу лично я как специалист думаю, что от громаднейшего токового удара в автоматической защите какая-то цепь вышла из строя. И в самый неподходящий момент.

Константин Лебедь (Киев). Какова ваша почта?

— В среднем сто двадцать писем в день. Мне уже трудно представить свою жизнь без писем. Хотя, сами понимаете, перечитать их все — дело довольно сложное. Ответить на все — просто невозможно, а не ответить на некоторые тоже нельзя. Письма очень разные и по тону, и по содержанию, и по стилю, и по убеждениям, как разные лица людей, их судьбы и биографии. Есть письма, написанные мелким, убористым почерком на тетради в пятьдесят листов, где изложена целая судьба, есть короткие, в три слова, как крик о помощи. Если взять письма и опубликовать все подряд, в порядке их поступления или написания, то, уверяю вас, получилась бы очень интересная книга из десятков тысяч человеческих судеб, людских радостей и разочарований, взлетов и падений, получилось бы в какой-то степени лицо и характер нашего времени. Ведь письма читателей к писателю никто не принуждает писать, они выливаются сами, как потребность поделиться, исповедаться и т. п. И дело тут, конечно, не в моей персоне. Такие письма могут быть адресованы вам, вам — каждому, кто внушит доверие или пробудит потребность поделиться.

(Седой коренастый человек за третьим столиком справа набил табаком трубку и чиркнул зажигалкой).

Габор Фехер (Венгрия). В своем романе вы писали о плохом советском протезировании. Как улучшилось дело сейчас?