Всем стоять на Занзибаре (сборник)

Никто не видел ни приезда Грея, ни его отъезда, каким-то чудом он не снял перчаток и, значит, нигде не оставил отпечатков своих пальцев, теперь можно спокойно вернуться в Лондон, в квартиру, куда можно войти незамеченным, а оттуда беспечно отправиться в клуб, где его знают, там пообедать, посмотреть хорошее эстрадное ревю, а завтра же утром, часиков в десять, пустить среди нужных людей слушок, что на сей раз бюллетень сплошные враки, и финансовая империя "Мервин Грей Энтерпрайз" вне опасности, и...

А бюллетень?

Он лихорадочно нащупал листок в кармане пальто. Бюллетень единственное свидетельство встречи с Хэндлингом. От него надо немедленно избавиться. Грей собрался открыть и выбросить улику, но, передумав, вынул зажигалку. Еще минута — и пепел от бюллетеня будет развеян ветром, и больше нечего опасаться. Да, ему ничто не грозит, Даже если бюллетеню поверят и Грей потерпит грандиозные убытки, он все равно останется "вундеркиндом делового мира". Он выкарабкается.

Щелкнув зажигалкой. Грей поднес экземпляр "Бюллетеня фактов" N_6 к язычку пламени. Он хотел поджечь листок, но замер. На сей раз взгляд Грея приковала к себе оборотная сторона листка. Он уставился на строчки в траурной рамке, небрежно выведенной вручную кисточкой:

В рамке обычная машинопись Хэндлинга гласила:

"Этот номер бюллетеня — последний. Издатель Джордж Хэндлинг, проживавший в Блентэме, в доме N_29 по улице Уайбирд Клоз, погиб вчера от руки Мервина Грея, пытавшегося прекратить публикацию нежелательных для него сведений".

Лошадь пасется в поле маков

— Доброе утро, доктор! — молодая регистраторша поздоровалась с вошедшим в вестибюль "Парэ Поликлиник" человеком.

— Доброе утро, милая! — прогудел в ответ доктор Каспер Мински, широкими шагами направляясь к своему кабинету.

До прихода первого пациента оставалось еще несколько минут, и доктор заказал чашечку кофе, мигом появившуюся из расположенного на столе отсека обслуживания, а потом включил телефакс, запрограммировав его на "последние известия". Из щели на выходе прибора сразу же поползла бумажная лента с новостями со всех концов Земли, с Марса, с орбитальной станции на Венере, с колоний на астероидах, даже с лун далекого Юпитера. Прихлебывая кофе, доктор начал просматривать текст.

И вот тут-то он перестал видеть мир в розовом свете.

Первый же пункт информации гласил: назревает серьезный кризис, настолько серьезный, что может вспыхнуть война. Во всяком случае, автор статьи намекал именно на это. Сегодня в шесть утра по лондонскому времени президент Марса, избранный двумя миллионами его колонистов, вызвал к себе посла Земли и предложил ему покинуть территорию красной планеты на следующем же космоплане Марс разрывал с Землей дипломатические отношения. Президент заявил: если с Земли не будет послано официальное извинение, а также пятьдесят миллионов межпланетных кредитов, за послом последуют все до одного находившиеся на Марсе граждане Земли.

Интересно, подумал доктор Мински, что могло вызвать такой скандал? Ведь колония на Марсе существует вот уже тридцать лет, и таких конфликтов никогда не было.

Он еще два раза перечитал информацию телефакса — уж не пропустил ли он чего-нибудь? — но ключа к разгадке не нашел. В этот момент что-то щелкнуло, и раздался слабый звоночек — так телефакс сообщал о прибытии входящей корреспонденции. Доктор Мински вздохнул и протянул руку к появившемуся в прорези машины бумажному языку. Телефакс, конечно, — вещь хорошая, обычная пересылка писем по почте занимает гораздо больше времени, зато раньше каждое письмо имело свой собственный облик, индивидуальность. Теперь же все унифицировано, все подогнано под...

Но что это? Вот уж совершенно необычная корреспонденция! Прислана она по межпланетному лучу, значит, автор послания находится где-то в космосе, в миллионах и миллионах миль отсюда. В углу листа цифровой код — из него следовало, что письмо пришло с Марса. С Марса?

— Но у меня никого нет на Марсе, — вырвалось у доктора.

Что же касается текста... Доктор прочел его дважды, второй раз вслух: уж не мерещится ли ему?

"Большая неуклюжая лошадь пасется в поле бледно-голубых маков".

Несколько мгновений доктор ошеломленно смотрел на листок, потом его внимание привлек какой-то звук из приемной — он, как всегда, оставил дверь чуть приоткрытой. Этим он давал понять, что в случае острой необходимости пациент может быть принят и до девяти часов.

Сейчас из соседней комнаты доносился плач — плакал мальчик пяти или шести лет.

Отложив таинственное послание, доктор вскочил и подошел к двери. Выглянув, он увидел свою старую пациентку, миссис Бауэн, и мальчика Тимми. Когда она и ее муж узнали, что своих детей им лучше не иметь, они этого мальчика усыновили.

— Здравствуйте, доктор! — миссис Бауэн поднялась с кресла. — Извините, что приходится вас беспокоить, но бедняжке Тимми в эту ночь приснился очень страшный сон, поэтому...

— Какие могут быть извинения, миссис Бауэн, — остановил ее доктор, подняв костистую руку. — Пойдемте в кабинет и посмотрим, чем можно помочь.