Всемирная история сокровищ, кладов и кладоискателей

"Поиски нашего законного культурного наследия, начатые в Гааге в 1902 году, увенчались успехом спустя столетие. Это изделия древнего ювелирного промысла, не имеющие аналогов. Обретенное планируется выставить в одном из музеев Рима".

Минули годы, а об обещанной выставке не вспоминают. Почему? Автор замечательной мультимедийной CD-энциклопедии "Сгинувшие шедевры" Сэм Шэфрин, проведя кропотливые изыскания, сделал вывод:

"Сундуки с ценностями, образно говоря, плавают в крови. Гнусности и авантюры тягаются с громадной ценой их содержимого".

Он же реконструировал неприглядные, изощренные процедуры перепрятывания кладов.

"Мой прадед по материнской линии, Исаак Станюкович, — пишет Шэфрин, — держал в Гааге в конце позапрошлого века погребальную контору "Факел", мастеровые которой брали на себя целиком скорбные обряды. Естественно, эти люди были в курсе всего происходящего на городских кладбищах. Но вот однажды, как мне рассказывала мать, в дверь дома прадеда постучали. На пороге стоял сутулый карлик, изъясняющийся по-немецки с заметным итальянским акцентом. Прадед, юность которого прошла в Венеции, заговорил с ним по-итальянски, что очень обрадовало клиента, который тут же объяснил: на старом кладбище, где давно не хоронят, нужно срочно выкопать яму предельно возможной глубины. Требуется также большой цинковый ящик, на который, после того, как он будет опущен в землю, необходимо вылить несколько бочек мазута, смешав его с песком. Надобно водрузить надгробие, которое предоставит он сам, заказчик. Работа должна быть выполнена скрытно, только ночью. Землекопы в качестве оплаты получат золото, но обязаны навсегда покинуть страну, ибо средств у них хватит на безбедную жизнь. Безусловно, обо всем происшедшем они должны под страхом смерти забыть навсегда. На вопрос прадеда, как поступить ему, был дан ответ, что погребальную контору закрывать ни в коем случае не следует. Но ему придется нести, опять же под страхом смерти, персональную ответственность, как говаривал прадед, за целостность укоротившего его дни странного и зловещего захоронения.

Выбора не было. Получив от карлика шкатулку с золотыми монетами, выполнив требуемое, он, не мешкая, от греха подальше отправил семью в Америку. Сам до последнего рокового дня не жил — существовал бобылем, надзирая за могилами: их стало несколько. Раз в три года являлся карлик. Передавал прадеду плату за услуги — очередную шкатулку золота. Процедуры с цинковыми ящиками, смешанным с песком мазутом, привозными надгробиями повторялись. Потом карлик навестил в США мою прабабку Соломею, сообщив, что прадед скоропостижно скончался, вручил ей карту и золото. Карту требовалось беречь как зеницу ока, золото тратить, как заблагорассудится — его было много, даже с избытком".

Далее Шэфрин пишет, что, видимо, не сомневающийся в оплаченной золотом порядочности прабабки, карлик признался, что он член Ордена иезуитов, а карта — на самом деле не карта, но замаскированный под нее, обработанный особым химическим составом пергамент, на который нанесены важные для "Общества Иисуса" сведения. Прочесть их без повторной весьма сложной химической обработки невозможно.

Карлик исчез и больше не появлялся. В 1910 году, когда прабабки, Соломеи Брук, не было в живых, на ее имя из Гааги пришло заказное письмо. Лусьена Монброуз, некогда работавшая в фирме "Факел" обшивщицей гробов, с большим опозданием уведомила о зверских убийствах всех до единого землекопов, участвовавших в сокрытии цинковых ящиков.

"Щедрые вознаграждения землекопам показались недостаточными, — говорит Шэфрин. — Они покусились на целостность последней могилы, раскололи гранит надгробия. Полиция взяла с поличным. Заставила привести все в надлежащий вид и отпустила по домам, до судебного разбирательства. До дома ни один не дошел. Бедолаг зарезали ножами для разделки туш. Прадеда повесили на портьерном шнуре. Тех, первых землекопов, что разъехались и, соблюдая договор, хранили молчание, тоже вздернули, предварительно подвергнув пыткам раскаленными вязальными спицами. Палачи вынули каждого из петли. Уложили на пол. Найденным в домах золотом набили карманы замученных".

Шэфрин оказался последним хранителем карты, права собственности на которую никто не предъявлял. Карта хранилась в секретере как бесполезная диковинка. Но однажды, когда писатель с женой после долгого отсутствия вернулись с фермы, обнаружили заднюю дверь особняка отворенной, а по этажам сквозняки разносили резкие запахи химреактивов. Карты на месте не оказалось. Возле секретера — клочки пергамента. К оконному стеклу кабинета скотчем был прикреплен банковский чек на 100 тысяч долларов и записка: "Благодарим за услугу". Результатами сотрудничества поделимся. Ученики Лойолы".

Не заставило долго ждать письмо, подсунутое под входную дверь: