Возможно, что такому обороту дел способствовали всякие личные отношения, а особенно то обстоятельство, что спартанскому правительству крайне докучала вся эта возня со всевозможными интригами, которыми была переполнена жизнь всех греческих государств: Спарта довольствовалась уже тем, что город Афины на долгое время был теперь исключительно предоставлен заботам о своем внутреннем устройстве; и действительно, Афины за это время как бы вовсе не участвовали в политической жизни Греции. Однако в 339 г. до н. э. там случилось крупное, выдающееся по значению событие, которое, впрочем, гораздо более привлекло к себе внимание потомства, нежели было замечено современниками. Речь идет о знаменитом процессе философа Сократа.
И в Афинах, конечно, это событие выделялось из ряда обыкновенных, т. к. чудак-«софист» Сократ, сын Софрониска, был личностью весьма известной. Это был истый афинянин, никогда не покидавший своего города, кроме тех случаев, когда он должен был выступать в поход вместе с другими, несшими обязательную военную службу. Так его видели под стенами Потидеи, при Амфиполе, при Делии. Подраставшему поколению афинян он, может быть, и был несколько более чуждым, однако все знали, что он во время суда над полководцами в 406 г. до н. э. и при тридцати тиранах не раз выказывал себя неустрашимо мужественным и независимым в своих мнениях, и в одной из комедий Аристофана, «Облака», карикатура на Сократа набросана так метко, что должна была несомненно врезаться в сознание толпы. Фукидид очень умно и очень верно называет войну «суровым учителем»; это выражение оказывается особенно верным в тех случаях, когда война по продолжительности и значению походит на Пелопоннесскую войну, и действительно является «суровым учителем» в том смысле, что разрушает всякие идеалы. Она беспощадно вынуждает человека ограничиваться одной грубой действительностью, а Пелопоннесская война разразилась именно в такое время, когда греческая жизнь, особенно в Афинах, витала в очень высоких сферах. Сам способ демократического правления — правления, убеждающего путем разумных доводов, — уже побуждает к критике, к различению действительно существующего от того, что существует только в воображении, и прямым выразителем этого критического духа представляется