Всемирная история. Том 2. Средние века.

Мраморное кресло Карла Великого. Аахенскии собор.

Интерьер Аахенского собора. В центре видно кресло Карла Великого.

О быстроте действия свидетельствует история его походов, но и помимо их он в мирное время много путешествовал; а его влечение к деятельности было неистощимо: кому не известен рассказ о том, как он во время одевания велел изложить сущность какой-то тяжбы и тут же ее разрешил. Он и за столом приказывал себе читать; редко случалось, чтобы он проспал всю ночь; и чуть только ему не спалось — он поднимался и начинал упражняться в трудном искусстве писания, которое, по германским воззрениям, почиталось почему-то несовместимым с воинским ремеслом. Любознательность его была поразительна, стремление к познанию доходило до наивного любопытства. Как все деятельные натуры, он любил правильность жизни. Он терпеть не мог пьянства и был умерен в питье и еде; на его столе не бывало более четырех блюд; посты он соблюдал неохотно, хотя был благочестив и любил блюсти церковные обряды. Одевался он тоже всегда очень просто и просторно, подобно всем франкам, и только в церковные праздники или при больших церемониях менял простую одежду на богатый наряд. При этом очень любил телесные упражнения, верховую езду, плавание, охоту и те менее стеснительные общественные отношения, которые устанавливаются на охоте или при подобных упражнениях. Будучи очень живого темперамента, обладая умением и любя хорошо говорить, Карл ощущал потребность в большом и разнообразном обществе. Он прекрасно говорил на немецком и латинском языках; греческий он понимал, но не говорил на нем. «Голос его, — так рассказывает Эйнхард, [10]— был чистый и звонкий, но не соответствовал его статному, крепкому телосложению». Рост его он определяет так: «7 его ступней в вышину» — т. е. он был хорошего роста, выше среднего, но не такой великан, каким его обычно представляют.

Карл Великий. Голова бронзовой статуэтки из Меца.

При нем в его стране не было определенной столицы, как Константинополь в Восточной Римской империи, или Багдад в халифате; обычно он пребывал в одном из городов на Рейне: в Аахене, Ингельхайме, Нимвегене, — и тут собирал свою семью. «Но здесь, — говорил Эйнхард, — в своей семейной жизни этот счастливый человек испытал превратности судьбы». В чем именно они состояли, он не говорит; но хорошо известен источник этих неприятностей и досад, которые крылись в разнузданности нравов, еще со времен Меровингов господствовавшей при дворе франкских королей, от которой даже у этого великого государя не хватало сил отречься. Эта сторона его жизни не встречала особенного порицания среди окружавшего его духовенства, и сам Эйнхард говорит об этом как о чем-то естественном. Из трех сыновей Карла его пережил только младший, Людовик. Воля такого выдающегося государя среди еще не сложившейся государственной и общественной жизни была мало чем ограничена; однако государство Карла не было деспотией, хотя решающее слово всюду произносилось самим императором. Древним действенным средством единения были съезды или рейхстага (ReichstaGe), которые, хотя и не сложились еще в определенную форму, собирались дважды в год под председательством государя, которому они служили важным подспорьем в законодательной деятельности. Рейхстаги происходили осенью в виде меньших, предварительных собраний, и весной, в виде заключительных общих собраний. На подобные собрания добровольно съезжались сначала светские сановники, а потом и духовные, архиепископы и епископы, которые пользовались здесь большим влиянием и значением как люди просвещенные, привычные к государственным делам и к их коллегиальному обсуждению. [11]На них сходилось много всякого люда, который, однако, здесь только выражал свое сочувствие, когда ему в простой и разумной форме объявлялось о том или другом решении короля или рейхстага. Законодательная деятельность Карла была обширна. Находились люди, которые укоряли его в том, что его законодательство было самовластным, что в его время не было издано никаких общих сборников права. На эти укоры можно ответить, что никакие общие сборники законов для такого несложившегося государства с разнородным населением были невозможны. Его личные указы, капитулярии, в той форме, в которой выходили из императорской канцелярии, были направлены на частности, поддававшиеся общему упорядочению, как, например, в области народного хозяйства, религиозной жизни, правосудия. Гуманное направление капитулярий характеризуется тем, что волшебники, ведьмы и ведуны (tempestuarii, т. е. наводившие бури и грозы) вместо прежних варварских наказаний отдавались духовным лицам для назидания; или же знаменательным указом 805 г., по которому в мирное время никто не должен был носить оружия. Старый обычай, о котором упоминает Тацит, даже на народные собрания приходить с оружием, начинал исчезать ввиду упрочившегося мирного общественного состояния.

Управление государством. Графы