Вскоре после того еще один удар был нанесен королю Фридриху: 21 ноября генерал Финк капитулировал в битве при Максене, к югу от Дрездена. Ему было поручено, с 13-тысячным отрядом, помешать отступлению главной австрийской армии, также двинувшейся на зимние квартиры в Богемию; при этом он случайно попал в такое положение, при котором был охвачен массами отступающих австрийцев и имперского войска, и остался без всякой поддержки. 20 ноября прошло в отчаянной битве с далеко превосходившем его по численности неприятелем, и битва, наконец, завершилась катастрофой. 21 числа Финк стал считать, сколько еще у него осталось людей, способных продолжать битву; оказалось, что не более 3000 пехоты: и вот он был вынужден капитулировать. Кажется, что Фридрих сам был виноват в несчастье, постигшем этот 12-тысячный корпус его армии, в котором числилось 540 офицеров, 9 генералов, 71 орудие и 120 значков; на представление Финка он резко отвечал: «Разве он не знает, что я терпеть не могу затруднительных положений, пусть как знает, так и выпутывается». И при этом уж чересчур положился на нераспорядительность Дауна. Но дальнейших последствий не имела и эта неудача.
Общее внимание современников, конечно, сосредоточивалось на том театре войны, где лично действовал Фридрих. Однако в то же время важные события происходили и на других театрах войны. 1 августа герцог Брауншвейгский одержал большую победу над французской армией, которой командовали Контад и Брольи, при Миндене, и которая стоила последним 7000 убитыми, а если бы не крайняя оплошность начальника английской кавалерии, то дело окончилось бы гибельным поражением французов: о завоевании Ганновера здесь тоже не могло быть и речи. Еще более важные события происходили по ту сторону Атлантического океана. Питт нашел в Джемсе Вольфе такого именно офицера, которому можно было поручить войну в Канаде, где главной целью войны было, собственно, завоевание главного города Квебека, расположенного у самого истока р. Св. Лаврентия. Защита города была поручена превосходному французскому военачальнику маркизу де Монтекальм, одинаково опытному и в политике, и в военном деле. В ночь на 13 сентября Вольфу удалось высадиться несколько выше Квебека и овладеть высотами, на которых расположена цитадель Квебека и верхний город; последовавшая затем непродолжительная битва решила окончательно вопрос о том, кому преобладать в Северной Америке – англичанам или французам? Французы потерпели поражение; и Монтекальм, и его победитель Вольф – оба пали в битве. И в Ост-Индии счастье также не благоприятствовало французам: в феврале того же 1759 года французский военачальник Лалли вынужден был снять осаду с Мадраса и отступить в Пондишери. Но, несмотря на все эти неудачи, французы не переставали питать весьма обширные замыслы; целое лето готовили они в Гавре большую эскадру, при посредстве которой рассчитывали произвести высадку в Англии; но 20 ноября адмирал Гаук уничтожил эту флотилию, а уцелевшие корабли захватил и увел в Англию.
Довольно поздно разместились по зимним квартирам войска обоих противников, Фридриха и Дауна. Надежда на мир, о котором толковали и переговаривались всю осень и зиму, еще раз не осуществилась. Отчет, представленный французским министром финансов, де Силуэтом, королю в сентябре того же года был достаточно внушительным: дефицит Франции равнялся уже почти 200 000 000! Министр был смещен и заменен новым, но главное средство для поправки финансов – прекращение войны – не было принято, ввиду крайнего упорства Австрии, с которой Франция была неразрывно связана. Императрица Елизавета тоже не думала о мире, и Восточная Пруссия, по всей вероятности, должна была оказаться военной добычей России, которая и Австрии должна была помочь в обратном завоевании Силезии и графства Глац. Пруссия была доведена войной до крайности и истощена в запасах и силах: армия Фридриха, пополняемая уже с трудом, еще равнялась 100 000, но он уже не мог рисковать этими последними силами и не вынес бы крупных поражений.