Всемирная история. Том 3. Новая история

Ландскнехты Карла V во время его первой войны против Франциска I

Гравюра на дереве работы Шеффелина, 1520 г.

Битва при Павии, 1525 г.

Нападение на Францию с юга не удалось (1524 г.). Война опять перенесена была в Италию. И вдруг, в феврале 1525 года, произошла неожиданная развязка. Около Павии стояли французские войска под начальством своего короля. Против них — императорские войска, бывшие на плохом содержании и жаждавшие скорейшего решительного сражения. Утром 24 февраля случайно завязалась битва, в которой король Франциск I, храбрый рыцарь, но плохой полководец, принимал самое горячее участие во главе отборного отряда тяжеловооруженных знатнейших рыцарей. В критический момент боя, когда часть его войска очутилась между двух огней (с одной стороны между испанскими ветеранами и с другой — гарнизоном Павии, сделавшим вылазку), король подскакал к рыцарям, чтобы ободрить их своим присутствием, но отступавшие отряды увлекли Франциска I, и он попал в плен. Поражение французов было полное и стоило им громадного по тому времени урона — 10 000 человек убитыми.

Взятие в плен Франциска I в битве при Павии

Гравюра на меди работы М. Мериана

Мадридский мир. 1526 г.

Пленный король французский был увезен в Мадрид, и там, 14 января 1526 года, подписал мирный договор, по которому обязался отказаться от итальянских притязаний, от ленных прав на Артуа и Фландрию, уступить герцогство Бургундию, вступить в брачный союз с сестрой императора, Элеонорой, кроме того, обещал, совместно с императором, действовать против турок и еретиков.

Государственные чины должны были утвердить этот мирный договор. При торжественном богослужении, положа руку на Евангелие, Франциск I поклялся не нарушать этого мира ни единожды в жизни. Он простился, его проводили до границы. На мосту, перекинутом через р. Бидассоа, отделяющую Францию от Испании, он был обменен на двоих своих сыновей, которые должны были остаться заложниками у императора.

Франциск I, король французский

Гравюра Платт-Монтана с картины Клуэ

Коньякская лига

Но победа была слишком значительна и заключенный договор был до того выгоден противнику, что Франциск I не мог его соблюсти, да и Франция не потерпела бы этого. Составив тайный протест, король передал его папе Клименту VII, преемнику Адриана. В качестве Медичиса, а тем более итальянского государя, исконно враждебного усилению императорской власти, Климент одобрил нарушение клятвы. Этот наместник Христа выразил, что допускает мадридский договор в том предположении, что король его не сдержит. И если только Франциск I нуждался в облегчении ему способов к измене, то у папы было под рукой и средство: королю следовало заявить, что он не может выполнить своих обещаний, даже если бы и хотел. В этом была доля правды: не Франция, а только лично король попал во власть императора при Павии, и в этом плену он не обладал и малейшей долей той свободы, которой должен пользоваться побежденный властитель, дабы его решения стали обязательными и для его подданных. Вследствие этого, едва получив свободу, Франциск присоединился к Коньякской лиге, в которую входили: папа, Венецианская республика, некоторые мелкие владетели и Англия, до того времени действовавшая против Франции, и выступил, вместе с ними, против императора. Так началась вторая франко-испанская война, чудным образом серьезно повлиявшая на ход немецкой реформации.

Вторая война

Обстоятельства складывались так, что у императора еще не было возможности претворить в жизнь грозные слова, произнесенные им в Вормсе. Антипапистское движение в Германии было фактором, с которым поневоле считались оба правоверные политика: папа, восстававший против императора, и император, боровшийся с папой. Этот разрыв между двумя охранителями христианской Церкви должен был вскоре заявить о себе самым страшным событием.

Взятие Рима. 1527 г.

Призывной барабан императорских вербовщиков в горных имперских городах привлек, на этот раз, небывалое число ландскнехтов, и император не напрасно упомянул в своем манифесте (сентябрь 1526 г.) о политике папы, противодействовавшей «евангелическому учению». В своем послании к кардиналам (октябрь), он тоже горько жаловался на эту политику: «Папа поступает со мною крайне несправедливо». Наемные войска не опасались, на этот раз, скудости жалованья. В Риме, который на деялись взять, золото можно было загребать лопатами.