Всемирная история. Том 4. Новейшая история

Но настоящим пророком и апостолом нового духа, которого мы смеем уже назвать революционером, был женевец Жан-Жак Руссо, сын ремесленника, плебей, протестант, не смотревший на жизнь с легкостью француза, слабый здоровьем, ни к труду, ни к иной деятельности не подготовленная натура. Он передал свой мечтательный идеализм народу, постоянно чувствовавшему безвыходность своего положения. Настоящих руководителей не было, народ и последовал за этим радикалом и фантазером — против желания. Мы уже упоминали, как выставленный Дижонской академией на соискание премии вопрос — улучшились ли нравы с возрождением наук и искусств — навел его на обманчивый образ человека, первобытное или природное состояние которого он с мнимой убедительностью противопоставил изуродованному образованием человечеству. Руссо восхвалял природу и порицал существующее искусственное государственное и общественное устройство. Самой действенной и опасной идеей этого отшельника была его государственная теория, Contrat social, или государственное условие (1762 г.), книга в которой он с высокомерным пренебрежением к истинной истории создал государство разума, где права, закон, собственность, власть — подчинены прямому произволу соединенной или всенародной воли. Второе, столь же невероятное предположение, что эта соединенная воля всегда верна и честна. Последователей этим идеям нашлось много; удивительная ясность и чистота французского языка обусловила широкое распространение этим идеям в разных кругах; светские и духовные власти совершенно свободно допускали эти рассуждения.

Иногда больше для виду, чем по убеждению, слишком смелая книга сжигалась палачом по приговору духовного суда или слишком задорный литератор исчезал на некоторое время в тюрьме по произволу королевского приказа об аресте, lettres de cachet. Вред литературы был в ее крайне опасном, философски отвлеченном и антирелигиозном характере. Эти незрелые умы, вдали от всякой политической жизни, не умели сдерживать свои мечты и взвешивать возможность их исполнения, обсуждая основные правила и государственные вопросы. Их сочинения полны радикальных идей; они даже намного опередили безумные и ложные теории социалистов девятнадцатого столетия. Так как они отвергали всю историю и находились под влиянием Вольтера, то их нападки устремлялись прежде всего на религию и христианство, и неуважение к религии сделалось господствующей и общей страстью. Они превзошли в этом отношении самого Вольтера, который проповедовал нечто вроде естественной религии, но он останавливался по крайней мере перед понятием о божестве; его точка зрения о деизме восторжествовала в этом просвещенном обществе и быть или казаться атеистом сделалось господствующей модой. Этой моде следовала не оппозиция низших слоев общества против привилегированных, но к несчастью, сами привилегированные: высшее духовенство, высшее дворянство, придворные — все играли скептицизмом, атеизмом и подобными громкими идеями и словами радикальной литературы, как свобода, справедливость, человеческое достоинство, человеческие права. Одним из предметов разговора высшего общества была такая именно философия; даже при лакеях своих они, не стесняясь, говорили о равноправности всех людей, и те из уст своих господ узнавали, что христианская или католическая Церковь есть одно суеверие.

Положительные тенденции

В привилегированном сословии преобладало легкомыслие, ветреность, пагубная расточительность и полная безнравственность. Дворянство и духовенство не исполняло того, к чему высокое общественное положение обязывало их в прежнее время; они перестали быть вожаками, защитниками, идейными руководителями народа, хотя еще очень многие отдельные личности сознавали свои обязанности и в каждом общественном деле, в благотворительных и других добровольных обязанностях, при общественных бедствиях они шли впереди своих сограждан. По мере того, как выяснялась необходимость коренных реформ государственного и общественного устройства, именно в кругу привилегированных лиц нашлось немало искренних, умных и самоотверженных сторонников преобразования.

1774–1789 гг. Тюрго. Некер, 1776 г.