Всемирная история. Том 5 Становление государств Азии

Князь Лин-гун (И-хао) не следовал правильному пути. Он приказывал, чтобы знатные люди являлись к нему во внутренний двор дворца (куда по правилам допускались лишь родственники князя, но не чиновники); потом он поднимался лишь на террасу наверху башенки, вынимал маленький лук для охоты на птиц и стрелял в людей глиняными шариками, а они должны были убегать и увертываться. Это он просто развлекался. (Ему было около пятнадцати лет.)

Однажды Чжао Дунь, уже явившись к князю и выйдя от него, стоял при дворе с другими знатными людьми. В это время из воротец, ведущих во внутренний двор, вышел человек с рогожным кулем на спине. Чжао Дунь спросил: «Что это? Почему несут куль с княжеского дворца?» Он окликнул того человека, но тот отказался подойти и сказал: «Мне велено никому не показывать; но вы — знатный человек, и, если хотите посмотреть, подойдите и посмотрите, как я могу вам помешать?» Чжао Дунь подошел и посмотрел: это было мертвое тело, разрезанное на куски! Чжао Дунь воскликнул: «Что это?» — «Повар. Медвежья лапа оказалась недоваренной; князь разгневался, ударил его черпаком и убил! Он разрезал труп и приказал мне выбросить его». Чжао Дунь сказал только «О!» и быстро вышел к князю. Лин-гун увидел его, испугался и, не дав ему ничего сказать, сам первый дважды низко поклонился ему. Чжао Дунь отступил назад, стоя лицом к северу (т. е. к трону), тоже дважды поклонился, коснулся лбом пола и так же быстро вышел.

Лин-гун в сердце своем устыдился. Он хотел убить Чжао Дуня. И вот он послал некоего смелого воина убить его. Воин вошел в ворота — при них не было стражи. Он вошел в покои — при них не было охраны. Он поднялся в зал — там тоже никого не было. Наклонившись, он заглянул в щель следующей двери; Чжао Дунь ел на завтрак рыбу. Воин воскликнул: «О! Вы истинно гуманный человек!

Я вошел в ворота Вашего дома — при них нет стражи; я вошел в Ваши покои — при них нет охраны; я поднялся в Ваш зал — там тоже никого нет. Это значит, что доступ к Вам легок. Вы занимаете важную должность в государстве Цзинь, а на завтрак едите рыбу: это значит, что вы не расточительны. Государь велел мне убить вас, но я не могу на это решиться. Однако, не исполнив приказа, я не могу показаться на глаза государю». И он перерезал себе горло.

Лин-гун, узнав об этом, разгневался и еще больше захотел убить Чжао Дуня; но он не нашел никого, кого можно было бы послать. Тогда он устроил засаду во дворце и пригласил Чжао Дуня на угощение. Телохранитель Чжао Дуня, на колеснице стоявший с копьем справа от него, Ци Ми-мин, был знаменитым в стране силачом; он дерзко вошел во дворец вслед за Чжао Дунем и бесцеремонно встал у ступеней, которые вели в зал. После того как Чжао Дунь поел, Лин-гун сказал ему: «Я слышал, что Ваш меч необыкновенно острый; покажите мне его, я хотел бы на него полюбоваться». Чжао Дунь встал и хотел было достать меч, но Ци Ми-мин снизу окликнул его: «Дунь! Если Вы наелись, то идите домой; почему Вы обнажаете меч в присутствии князя?» Чжао Дунь понял намек (его могли убить на месте, сказав, что он поднял оружие на князя) и побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. У Лин-гуна был дрессированный пес, который назывался «Ао»; князь позвал его и указал на Чжао Дуня. Ао помчался за ним вниз по ступеням. Ци Ми-мин бросился навстречу и ударом ноги переломил ему шею. Чжао Дунь, обернувшись, сказал: «Ваш пес, государь, не может тягаться с моим псом!» Между тем латники, сидевшие в засаде во дворце, поднялись по сигналу — удару в барабан. Неожиданно один из тех, кто вышел из засады, обхватил Чжао Дуня за пояс и посадил на колесницу. Чжао Дунь, обернувшись, спросил: «Почему Вы оказали мне эту услугу?» — «Я тот, кому Вы тогда-то и тогда-то спасли жизнь, накормив умирающего от голода под высохшей тутой». Чжао Дунь спросил: «Как Ваше имя?» — «Разве Вы не поняли, на кого государь устроил засаду? Поезжайте скорее, зачем Вам мое имя?» Чжао Дунь погнал лошадей и выехал за ворота; не нашлось никого, кто бы его задержал.

Позже Чжао Чуань (племянник Чжао Дуня), воспользовавшись недовольством народа, убил Лин-гуна, Потом он разыскал Чжао Дуня, вместе с ним вернулся в столицу и стоял рядом с ним при дворе.

ПОЭЗИЯ ЧУСКИХ СТРОФ

ЦЮЙ ЮАНЬ (340-278 ГГ. ДО НАШЕЙ ЭРЫ)

Творчеством Цюй Юаня открывается в Китае история поэзии, имеющей индивидуального автора.