Всемирная история: в 6 томах. Том 2: Средневековые цивилизации Запада и Востока

В правление Ираклия началось осуществление важных социальных и административных реформ, завершившихся лишь в конце VII в. В провинции стали создаваться первые фемы, которые, подобно экзархатам, являлись военно-административными округами, где военная и гражданская власть осуществлялась одним лицом — стратегом (полководцем). Одновременно начался процесс перестройки центрального аппарата. Ираклий отходил от централизованного режима предшествующей эпохи, сокращая жалование чиновникам и раздавая податные льготы.

Ираклий пытался примирить монофиситов с халкидонитами с помощью компромиссной религиозной формулы, которая была найдена в монофелитстве, признававшем в Иисусе Христе при двух природах одну волю, что являлось известной уступкой монофиситству. Эта попытка, однако, успеха не имела. Среди православного духовенства монофелитство вызывало неприятие, выразителем которого станет Максим Исповедник.

Таким образом, Ираклию, одаренному государственному мужу, которому Византия обязана была своим спасением, не удалось полностью стабилизировать положение. Не надо забывать также того, что многолетняя борьба с персами катастрофически ослабила военную и финансовую мощь державы. Но столь необходимого отдыха империя не получила — вскоре после окончания персидской войны возникла неожиданная грозная опасность со стороны арабов. Политическая консолидация племенных объединений Северной Аравии оказалась стремительной.

В 633 г. арабы вторглись в Иран, а в 634 г. — в Сирию. Завоевание арабами восточных областей Византии было осуществлено в то же время, что и Ирана (636–651 гг.). В 638 г. пала Антиохия, затем Месопотамия и византийская Армения; Египет признал их власть в 641 г., к 649 г. арабы дошли до Карфагена. Византийская империя, сильно сократившись в размерах, перестала быть крупнейшей державой Средиземноморья. Ранневизантийский период подошел к концу.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ДЕРЖАВА И ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА

Главным итогом ранневизантийского периода может считаться складывание особого типа власти, существенно отличавшегося как от античной традиции, так и от окружавших Византию государств. Император рассматривался как «единственный повелитель ойкумены». Но принципа наследственной передачи власти официально не существовало. Выбор кандидатуры нового государя во многом зависел от сената, армии и высшего духовенства, а иногда и от симпатий жителей столицы. Поэтому императоры прибегали к соправительству, коронуя сыновей при жизни.

От эпохи домината Византия унаследовала теорию верховной власти, дополненную христианским монархическим принципом, согласно которому императора объявляли «отцом» подданных. В V–VII вв. получило развитие учение об идеальном государе — обладателе высших добродетелей (за образец был взят Константин I). Однако живы были и полисные традиции, в силу которых императора воспринимали как служителя общества (магистрата), а не как господина подданных. Этой теорией впоследствии нередко оправдывали критику и даже низложение императоров, не отвечавших по моральным качествам своему высокому назначению. Обожествлялся скорее не император, а его трон, сама империя, ее государственный и общественный строй (таксис), основанный на незыблемых принципах, менять которые («вводить новшества») не полагалось и самим правителям. Имперская власть и христианство, по мысли ромеев, соединят в будущем в вечном согласии все человечество, и христианская общность народов под скипетром единого «отца»-императора станет подобием общности небесной. Симфонйя духовного и светского начал представлялась необходимым условием политической ортодоксии.

В этот же период оформился союз центральной власти с церковью: император обеспечивал материальное благополучие церкви и господство ортодоксального христианства в империи, а церковь освящала власть помазанника Божия. К середине VI в. по размерам земельных владений церковь мало уступала короне, но в отличие от западной церкви восточная была более зависима от верховной светской власти. Все более проявлялось и другое различие — важнейшие конфессиональные и церковно-организационные проблемы выносились на рассмотрение соборов высших иерархов, тогда как на Западе все более определяющей становилась роль понтифика. Римский папа и патриарх Константинопольский соперничали за верховенство, а между восточной и западной церквями нарастали различия в догматике, в организации духовных учреждений, в обрядности.