Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке

Ход военных операций быстро выявил несостоятельность заверений Вильнёва. После того как русские войска в 1737 г. оказались в Крыму, Порта была вынуждена предложить мирные переговоры. Несогласованность позиций союзников на Немировском конгрессе 1737 г. позволила османским делегатам уйти от принятия жестких требований русской стороны, сформулированных А.И. Остерманом. Поддержка посредника, французского посла, в ходе мирных переговоров под Белградом помогла Порте не только сохранить отвоеванные у австрийцев территории, но и свести на нет претензии России, несмотря на ее военные победы. Усердие Вильнёва Порте пришлось оплатить дорогой ценой. В 1740 г. султан, «во внимание к старинной дружбе» и «к недавно еще данным доказательствам особой искренности», возобновил, как уже отмечалось, все привилегии французским подданным, предоставленные им по раннее данным «капитуляциям». Однако если прежние подобные акты действовали в течение жизни тех правителей, которые их предоставляли, и даже могли быть ими же отменены, то Махмуд I дал обязательство от своего имени и за всех своих преемников не допускать никаких нарушений статей договора 1740 г.

После заключения Белградского мира османская правящая верхушка продолжила курс на активное участие в европейских делах, постепенно осваивая новые принципы дипломатии и отказываясь от традиционных представлений османских правителей, привыкших осуществлять свой курс, не связывая себя какими-либо обязательствами в отношении «врагов веры». Об этом свидетельствует заключение первых двусторонних договоров с христианскими государствами: вначале турецко-шведского оборонительного союза, затем турецко-неаполитанского (с Королевством обеих Сицилий) о дружбе и торговле. В первом случае французская дипломатия приложила большие усилия, чтобы «помочь» османским политикам преодолеть колебания и заключить союз, во втором она активно противодействовала, но султанский двор не посчитался с открытым заявлением Вильнёва о том, что подобная акция противоречит французским интересам. Еще большую самостоятельность проявила Порта, заключив «вечный мир» с Габсбургами в 1747 г. Его подписание не означало полного урегулирования отношений между двумя империями, но обозначило смену представлений в правящей верхушке о наибольшей угрозе Османской империи.

По существу «вечный мир» 1747 г. можно рассматривать как очень важный рубеж во внешней политике Порты. До этого времени основным противником считалась империя Габсбургов. В дальнейшем на первое место вышла Россия, а Габсбурги представляли угрозу для Порты лишь в качестве союзника Петербурга. Укрепление России, по мнению стамбульских властей, создавало грозную опасность, заключавшуюся не столько в устойчивом, но не очень эффективном австро-русском союзе, сколько в развитии тесных связей между Петербургом и балканскими народами, находившимися под османским владычеством. Подобные обстоятельства и заставляли Порту быть весьма осторожной в отношениях с российскими самодержцами и почти 30 лет избегать открытого столкновения. Восприятие султаном Махмудом I и его окружением новой ситуации хорошо раскрывается в одном из докладов переводчика российского посольства в Стамбуле Николая Буйдия, представленных в Коллегию иностранных дел в 1752 г. Автор отмечает, что султан «безпрестанно в сердце носит столь великий страх от России» из-за роста ее военного могущества. Поэтому он требует от великого везира «дабы всегда к российским делам употреблял разумные средства, которые бы не могли подать повод слышать оному султану несогласие с Россией».

Пересмотр прежних представлений о роли России в международной политике означал и изменение всей внешнеполитической доктрины. Это нашло свое выражение в повороте к развитию дружественных отношений с европейскими государствами, особенно с теми, которые находились в открытом конфликте с Россией — Швецией, Польшей, Пруссией. Одновременно османские дипломаты должны были искать союза с ведущими державами Европы тех лет, чьей целью было помешать расширению влияния Петербурга на международной арене. Чаще всего это была Франция, «издревле истинный Порты друг», но в ряде случаев Порта обращалась к Лондону. Так, после подписания 1 мая 1756 г. в Версале договора между представителями Франции и Австрии, Англия на какое-то время была признана главным инструментом, определявшим османскую политику в Европе. По совету британского посла Дж. Портера султанское правительство решило немедленно заключить с Данией договор о дружбе и торговле, против которого возражали австрийские и российские дипломаты в Стамбуле.