Всемирная история в десяти томах. Том 5

Время от времени крестьянские и городские плебейские движения превращались в крупные народные восстания. Так, в 1662 г. одновременно происходили плебейские восстания во многих городах (Орлеане, Бурже, Амбуазе, Монпелье и др.) и крестьянские восстания в разных провинциях, из них особенно значительное в провинции Булонне, известное под названием «войны бедняг». Восставшие крестьяне вели здесь длительные военные действия против многочисленных королевских войск, пока не были разгромлены в сражении при Эклие; многие были убиты в бою, а для 1200 пленных Кольбер потребовал от суда жестоких наказаний, чтобы «дать устрашающий урок» населению всей Франции. Этого принципа Кольбер и Людовик XIV придерживались и при подавлении других многочисленных местных волнений. Если Ришелье лишь изредка обращался к «примерному наказанию» восставших, то Кольбер требовал его во всех случаях.

Народные движения во Франции в 60—70-х гг. XVII в. (схематическая карта)

Следующее из наиболее крупных восстаний разразилось в 1664 г. в провинции Гасконь. Оно известно под названием «восстания Одижо», по имени предводителя — бедного дворянина Бернара Одижо, руководившего на протяжении многих месяцев партизанской войной восставших крестьян на обширной горной территории в Юго-Западной Франции. Против восставших действовали регулярные военные части, чинившие страшные жестокости в городах и деревнях, подозреваемых в помощи партизанам. В 1666—1669 гг. такая же партизанская крестьянская война происходила в соседней с Испанией провинции — Руссильоне.

В 1670 г. народное восстание охватило Лангедок. Здесь тоже во главе крестьян стоял военный предводитель из дворян — Антуан де Рур, принявший титул «генералиссимуса угнетенного народа». Отряды восставших заняли несколько городов, в том числе Прива и Обена. Они расправлялись не только с финансовыми чиновниками, но и с дворянами, духовенством, а также со всеми, кто занимал какую-либо должность или имел богатство. «Пришло время, — говорилось в одном из их воззваний, — исполниться пророчеству, что глиняные горшки разобьют железные горшки». «Проклятие дворянам и священникам, они все — враги нам»; «Надо истребить кровопийц народа», — провозглашали они.

Местные власти мобилизовали все наличные военные силы, в том числе всех дворян провинции, но не могли справиться с восстанием. Во Франции и даже за границей с волнением следили за ходом событий в Лангедоке. По словам одной хроники, «это был как бы первый акт трагедии, которую Прованс, Гиень, Дофине и почти все королевство смотрели с некоторого рода удовольствием, может быть намереваясь взять пример с этой катастрофы». Венецианский посол доносил из Парижа «Можно ожидать важных изменений в европейских делах, если это восстание не будет быстро подавлено». Поскольку Франция в тот момент не вела внешней войны, Людовик XIV и его военный министр Лувуа смогли послать в Лангедок значительную армию, в том числе всех королевских мушкетеров. Эта армия и разгромила, наконец, войска Антуана де Рура, устроив затем страшную резню во всей мятежной области.

Спустя несколько лет, в 1674—1675 гг., когда военные силы Франции были уже связаны военными действиями вне страны, начались в разных провинциях еще более грозные восстания. Правда, благодаря реформам в армии, произведенным Лувуа, даже во время военных действий удавалось сохранять резерв для внутренних целей. По словам Кольбера, «король всегда содержит на 20 лье в окрестностях Парижа армию в 20 тыс. человек для направления в любые провинции, где возникло бы восстание, дабы с громом и блеском подавить его и дать всему народу урок должного повиновения его величеству». Однако восстания возникали одновременно в различных и притом часто в наиболее отдаленных провинциях, и этого резерва явно не хватало. В 1675 г. восстаниями были охвачены провинции Гиень, Пуату, Бретань, Мен, Нормандия, Бурбонне, Дофине, Лангедок, Беарн, не говоря о множестве городов в других частях Франции. Особенно большие размеры движение приобрело в Гиени и Бретани.

В столице Гиени — Бордо городское плебейство, соединившись с ворвавшимися в город крестьянами, потребовало отмены всех новых налогов. Буржуазная гвардия на этот раз бездействовала: «что кажется мне более всего опасным, — доносил один чиновник в Париж, — это то, что буржуазия настроена отнюдь не лучше, чем народ». Поэтому правительству пришлось отступить, налоги были отменены, и только много месяцев спустя в Бордо было послано большое войско для сурового наказания мятежного города; после этого городская цитадель была перестроена таким образом, что артиллерия отныне могла держать под обстрелом все городские площади и главные улицы.