Всемирная история в десяти томах. Том 7

Маркс и Энгельс знали, что представители революционного народничества не стоят и не могут стоять на позициях научного социализма, но все их симпатии были на стороне русских революционеров, которые вели один на один борьбу с могущественным и беспредельно жестоким врагом — царским деспотизмом. Веря в неизбежность русской революции, Маркс и Энгельс ожидали, что она развяжет руки рабочему и социалистическому движению Европы и выдвинет Россию в авангард мирового революционного движения. Поэтому они с исключительным вниманием следили за внутренней жизнью России, поддерживали личные отношения и находились в переписке со многими русскими политическими и культурными деятелями — Лавровым, мужественным революционером Германом Лопатиным — членом Первого Интернационала, с экономистами и социологами Н. Ф. Даниельсоном, М. М. Ковалевским и др. Основоположники марксизма высоко ценили достижения передовой русской общественной мысли, ее критическую направленность и «самоотверженные искания чистой теории, достойные народа, давшего Добролюбова и Чернышевского»[59]. Вместе с тем Маркс и Энгельс выступали с критикой народнической доктрины, вскрывали несостоятельность бакунинского анархизма, ошибочность воззрений Ткачева на социальную природу царизма и задачи русской революционной партии; несмотря на свою дружбу с Лавровым, они подвергли острой критике его попытки «примирить» марксистов со сторонниками Бакунина в Интернационале.

«Хождение в народ». Народнические организации

Первые симптомы назревающего революционного подъема сказались уже в конце 60-х годов. Участились студенческие волнения; оживилась демократическая публицистика.

Среди многочисленных кружков молодежи, возникших в это время, наибольшее значение имели несколько ведущих революционных групп, действовавших в Петербурге, Москве, Киеве, Одессе и некоторых других городах. Число членов этих групп было сравнительно невелико, но в их состав входил цвет тогдашней революционной интеллигентской молодежи; здесь начали свой путь многие крупные деятели народнического движения. Петербургский и тесно связанные с ним другие кружки сначала ограничивались организационной и пропагандистской работой среди интеллигенции, распространяли литературу радикально-демократического и социалистического содержания. В дальнейшем они приступили также к пропаганде среди городских рабочих, в которых народники видели посредников между революционной интеллигенцией и деревенской массой.

Воодушевленные первыми успехами революционной пропаганды и ростом числа своих сторонников, народнические кружки и группы стремились как можно скорее приступить к решению главной задачи — подготовке крестьянской революции. Так родилось «хождение в народ», высшая точка которого приходится на весну и лето 1874 г. Настроение его участников хорошо передал писатель-демократ В. Г. Короленко: «Если общая посылка (т. е. вера в близкий социалистический переворот, — Ред.) правильна, то вывод действительно ясен: нужно «отрешиться от старого мира»; нужно «от ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови», уходить туда, где «работают грубые руки» и где, кроме того, зреет какая-то формула новой жизни».

Движение охватило тысячи людей — главным образом в центральных великорусских губерниях и на Украине. Но оно было лишено общей организации. Отдельные кружки или лица действовали обычно на свой страх и риск, почти не имея конспиративных навыков. Народники были уверены, что их призывы воспламенят крестьянскую массу и сразу поднимут ее на активную борьбу. Распространена была «летучая» («бродячая») форма агитации: революционеры, одетые в крестьянское платье, переходили с места на место, распространяя свои идеи и лозунги.

Усилия народников не увенчались успехом. Прежде всего стала быстро обнаруживаться иллюзорность их представлений об укладе деревенской жизни и социалистических инстинктах «мужика». С другой стороны, правительство приняло срочные меры для разгрома движения. По стране прокатилась волна обысков и арестов, многие сотни молодых мужчин и женщин были брошены в тюрьмы.