Всемирная история в десяти томах. Том 8

На огромной территории в 1,5 млн. кв. км, почти равной по размерам Англии, Германии, Франции и Италии, вместе взятым, проживало около 650 тыс. человек. В подавляющем большинстве это были араты (скотоводы-кочевники), подвергавшиеся беспощадной эксплуатации со стороны иностранных колонизаторов и находившиеся в крепостной зависимости от местных светских и духовных феодалов. Хозяйство аратов носило отсталый характер. Земледелием занималась незначительная часть населения. Естественные богатства страны не использовались, если не считать кустарной добычи бурого угля в Налайхе и хищнической разработки золотых приисков в бассейнах рек Иро и Хара иностранными концессионерами. Фабрично-заводской промышленности не существовало. В тогдашней столице Монголии Урге и некоторых других городах имелось небольшое количество кустарных мастерских, принадлежавших китайским предпринимателями насчитывавших в среднем по 3—7 рабочих в каждом; только 4 предприятия, изготовлявшие изображения богов для монастырей и церквей, имели по 25 рабочих. Внутренний рынок был крайне узок вследствие ничтожной покупательной способности населения и господства натурального хозяйства. К тому же многочисленные внутренние таможенные границы с высокими пошлинами, примитивные пути и средства сообщения сильно затрудняли товарообмен.

Монгольский революционный плакат. Художник Шарба. 1922 г.

Земля и пастбища составляли собственность класса феодалов. Князья и монастыри владели также большей частью скота. Княжеские хозяйства имели в среднем по 2370 голов скота, монастырские — по 662 головы, тогда как на среднее аратское хозяйство приходилось, по приблизительным подсчетам, от 60 до 120 голов. Араты выполняли множество денежных и натуральных повинностей в пользу феодалов и крепостнического государства, были в неоплатной долговой кабале. Феодалы и ростовщики отнимали у аратов за долги скот и заставляли их же бесплатно пасти его. Одна китайская ростовщическая фирма ежегодно угоняла из Монголии 70 тыс. лошадей и 500 тыс. баранов в счет погашения ссуд и процентов. В 1918 г. общая задолженность аратов достигала 50 млн. руб. золотом.

Голод, сплошная неграмотность, эпидемии — в таких условиях жил монгольский трудовой народ. На всю страну было несколько школ грамоты в княжеских уделах — хошунах и одна светская школа в Урге на 50 человек, открытая в 1915 г. Зато буддистских монастырей насчитывалось около 750, а лам (монахов) — 115 тыс. Ламы составляли почти половину взрослого мужского населения страны. По социальному положению ламаистское духовенство не было однородно. Высшие ламы принадлежали к классу феодалов, а рядовые были близки по своему имущественному положению к аратам. Но церковь и ламаистское духовенство в целом являлись идеологическим оружием эксплуататоров. Ламы внушали народу покорность властям и судьбе, распространяли суеверия и предрассудки.

Глава ламаистской церкви, «живой бог» — богдо-гэгэн сделался после провозглашения автономии также и светским правителем. При нем было нечто вроде кабинета министров в составе нескольких крупных феодалов и высших лам. Существовало и подобие совещательного парламента из двух палат. Но на местах — в хошунах — сохранился в почти нетронутом виде прежний аппарат угнетения, созданный еще маньчжурами. Трудовое аратство осталось бесправным. По-прежнему крепостные араты были обязаны содержать своим трудом князей, лам и феодально-теократическое государство.

Начало революционного движения

Коренной перелом в жизни монгольского народа произошел после победы Великой Октябрьской социалистической революции в России.

В начале 1918 г. Советская власть распространилась на Забайкалье. Испуганное богдо-гэгэновское правительство спешно закрыло русско-монгольскую границу, запретило советским людям въезд в Монголию, прекратило торговлю с Советской Россией, отозвало из Иркутска обучавшуюся там группу монгольской молодежи. Вслед за тем монгольские феодалы открыто перешли на сторону империалистических интервентов, вторгшихся на территорию Советского Дальнего Востока и Сибири. Вскоре после того как стоявшие у власти в Пекине китайские милитаристы из так называемой аньхойской (иначе аньфуистской) группировки заключили с Японией тайное соглашение о совместных действиях против Советской России, богдо-гэгэновское правительство допустило в Ургу их войска. Этим было положено начало интервенции, проводившейся в Монголии японскими империалистами при посредстве китайских милитаристов.

Вначале японцы выдвинули демагогический план создания «Великой Монголии», в состав которой вошли бы Внешняя и Внутренняя Монголия, а также часть территории Советской России с бурятским населением. Русский белогвардеец, забайкальский казак атаман Семенов получил от японских империалистов деньги и оружие для осуществления этого плана.