Всемирный следопыт, 1930 № 07

Никто не смотрел на старого Василя. Развенчанный и забытый пророк вместе со всеми следил за полетом Христи.

Когда стало ясно старику, что синее осеннее небо не разорилось, а ласково приняло в лоно свое Христю, стал он шептать сухими губами тихую болгарскую молитву за беспутного внука. По старческому сморщенному лицу Василя катились крупные слезы. Он не замечал их. Если бы спросили старика, о чем он плачет, — не смог бы ответить седобородый.

На пятьдесят второй минуте стал «Карадаг» осторожно снижаться. Многолюдная степь затаила дыхание, многолюдная степь замерла. Оркестр приготовился. Готов был и врач.

«Карадаг», как живая грузная птица, спускался исподволь, планируя, боясь толчка. Вздох облегчения вырвался у всех, когда великолепный полет закончился мастерским спуском.

— Опустился!

— Сел!

— Жив!

И вдруг долго молчавшая степь забурлила, заговорила, закричала, грянула оркестрами. К планеру побежали летчики, члены жюри, гости. Опрокинув милиционера, неудержимой лавиной неслась к Христе толпа коктебельцев.

Когда коктебельцы, задыхаясь, добежали до планера, радостному улыбающемуся Христе летчики жали руки, поздравляли…

— А-а-а! — гудели коктебельцы.

Слов нельзя было разобрать в гаме восторженных голосов. Мгновенно Христя очутился в руках парней.

— Молодец, Христя! Не подкачал!

Еще секунда — и Христя полетел в воздух, качаемый толпой.

Широкоплечий, с шрамом на щеке летчик сказал краснознаменцу:

— Надо непременно в протоколе жюри отметить, что Иванчикову следует дать командировку. Из него толк выйдет.

— Выйдет, — отозвался краснознаменец.

А Христя взлетал, подбрасываемый коктебельцами выше и выше, под рев оркестров, под крики толпы, под улыбки летчиков.

Сделав рупор из рук, кричал широкоплечий летчик:

— Будущему красному военлету Христе Иванчикову — у-р-р-а!

Еще выше взлетал Христя. В воздухе услышал он, как тысячеголосо, радостно, могуче подхватила степь этот победный клич.

Пророк и глашатый его Василь Иванчикоз качал вместе с другими следопыта воздуха, беспутного своего внука Христю, установившего дерзкий рекорд продолжительности и высоты полета.

Так кончился первый день планерных состязаний и первый день новой жизни Христи.

• • •

ПОЛЫННЫЕ ОРЛЯТА

_{В гнезде лежали двое едва оперившихся полынных орлят}

Было июньское теплое утро. Тяжело нагруженные добытым научным материалом и экскурсионным снаряжением, мы возвращались домой. Дело было в Актюбинском округе, на отрогах Мугоджарских гор. Выжженная солнцем степь, скудно поросшая чилигой, окружала нас. Неожиданно мое внимание было привлечено чем-то белым, скрывавшимся среди кустиков чилиги. Свернув с пути, приблизился почти вплотную и увидел большое птичье гнездо, устроенное прямо на земле из прутьев и навоза. В гнезде лежали двое едва оперившихся полынных орлят. Они разевали желтые большие рты и тяжело дышали. Вокруг них по гнезду были разбросаны остатки пищи, которую им, видимо, приносила мать. Там я нашел разорванного молодого хорька, полус’еденного суслика и несколько ящериц. Солнце припекало немилосердно, мы устали, и на этот раз я ограничился тем, что на скорую руку сфотографировал орлят и, пообещав им заглянуть через несколько дней, направился домой.

Ровно через два дня я снова навестил гнездо. Подходя к нему, я спугнул орлицу. Она поднялась, тяжело размахивая крыльями, и высоко над гнездом парила в воздухе. Наблюдая за матерью, орлята вытягивали шеи и с писком нагибали головки то на одну, то на другую сторону. Забрав птенцов в корзинку, я зашагал домой. Орлица долго провожала нас, делая широкие круги в воздухе и спускаясь иногда так, что чуть не задевала меня за фуражку.

Дома я накормил своих питомцев сусликами, которых они с‘ели с большим аппетитом.

Прошло два месяца. Орлята выросли, оперение их приняло темно-коричневую окраску, желтизна у клюва постепенно исчезала, но улетать они совсем не собирались. Питомцы мои уже сами ловили сусликов, просиживая над норой долгое время. Не подозревавший о беде суслик спокойно вылезал из норы и тут же попадал на завтрак орлятам. Каждый знал свое имя. Крикнешь: «Казбек! Сашка!»— оба летят на зов, добродушно попискивая.

Сашка первое время была крупнее брата, но скоро отстала в росте. Иногда она сопровождала меня в экскурсиях, высоко кружась в воздухе.

Поздней осенью мои воспитанники друг за другом бесследно пропали. Я разыскивал их долго, пока не успокоился на том, что доверчивые ручные птицы были кем-то предательски убиты.

Сообщено Л. Г.

Алма-Ата

С ПОПУТНЫМ ВЕТРОМ

Рассказ-монтаж А. Романовского

Рисунки худ. В. Щеглова

I. «Коша с рожей»

Ночью старый Борисфен[4]) расшумелся. Это было маленькое, но довольно сердитое море. Сырой наглый ветер забивался за воротник и в рукава. Кругом ухала и шипела зыбкая тьма, и только где-то на горизонте мерцали подслеповатые огоньки.