Всемирный следопыт, 1930 № 07

Весь день шли они по глухим тропам, перебирались через потоки, болота и холмы. Даже для полуденного отдыха и еды не было сделано остановки. У Аллана из-за болезни не было аппетита, а двое негров жевали маисовые лепешки на ходу.

К концу дня по ряду зловещих признаков доктор окончательно убедился, что у него желтая лихорадка. Это было равносильно смертному приговору. До ближайшего госпиталя оставалось еще много километров, ему все равно их не пройти, а малорослым неграм ни за что не донести его на плечах: рослый Аллан чуть ли не вдвое больше каждого из них. Неужели он умрет, и его тело будет брошено на тропинке на растерзание диким зверям? Коку и Умвати, как и другие негры их племени, испытывали непреодолимый ужас перед покойниками. Когда умирает кто-нибудь из их единоплеменников, его относят в лес подальше от поселка, и там он в одиночестве встречает свой конец. Если кто-нибудь внезапно умрет, хижину вместе с трупом немедленно сжигают.

Итак, Аллану оставалось итти и итти вперед, хотя с каждым шагом увеличивалась и боль во всем теле, и смертельная усталость, и слабость.

Часы тянулись бесконечно. Неослабная воля продолжала толкать вперед обессилевшее тело. Аллану казалось, что он по горло залез в болото и с каждым шагом все глубже погружается в бездонную засасывающую пучину.

Коку и Умвати с озабоченными лицами шли по пятам за доктором. Всякий раз, как он спотыкался о корень или останавливался, шатаясь как пьяный, они спешили подхватить его.

Когда окончательно стемнело, Аллан остановился. Он чувствовал, что силы его истощились, что болезнь неутомимо идет своим ходом и прикончит его, прежде чем он достигнет цели.

Опять разбили палатку. Опять бессонная ночь в мучительных думах, в бредовых видениях. Наутро ему стало хуже.

Чувство обреченности охватило Аллана. Каждая клеточка его тела вопила о покое. Хотелось лежать неподвижно и ждать, пока нахлынет желанный мрак и затопит боль и сознание. Страха перед смертью у Аллана не было. Он слишком часто видел умирающих и мертвых, и часто бывал на волосок от гибели.

И все-таки он не мог примириться с мыслью о смерти здесь, в джунглях. В его сознании вставали картины одна другой ужаснее. Он видел раздутые трупы животных, медленно плывущие по мутным водам Конго. Ястребы чудовищными наростами сидели на телах и терзали их окровавленными клювами. Он видел и обглоданные человеческие трупы, брошенные в дебрях на с’едение гиенам. И при мысли о том, что его тело будет точно так же растерзано на клочки, все существо его охватывал леденящий ужас.

Стряхнув с себя оцепенение, Аллан позвал Коку и Умвати. Негры вошли в палатку и остановились, глядя испуганными глазами на больного.

— Слушай, Коку, и ты, Умвати, — начал он слабым, но твердым, голосом, — вы много дней верно мне служили. Сейчас я прошу вас о последней услуге: выройте могилу у самой палатки и, когда я умру, положите туда меня.

Негры отшатнулись в ужасе.

— Я так хочу, друзья мои, — повторил Аллан. — Сделайте это для меня…

…К полудню справа от палатки уже чернела длинная узкая яма. Когда Аллан, опираясь на плечи негров, выглянул из палатки, могила показалась ему отрезком одного из тех окопов, которых он столько насмотрелся за войну. Голова закружилась, и он снова свалился на койку. Очнувшись, подозвал к себе негров.

— Поклянитесь, Коку и Умвати, что вы исполните все, о чем я вас прошу.

Негры подняли руки:

— Мы клянемся великим духом наших предков. Пусть упадет на нас с неба огонь и сожжет наши головы, если мы нарушим свое слово.

— Хорошо. Итак, вот что вы сделаете. Утром, если вы увидите, что я больше не дышу, вы опустите мое тело вместе с койкой в могилу, засыплете его землей… Не бойтесь меня мертвого, — голос Аллана чуть дрогнул, — мертвые никогда не делают зла живым… Все мои вещи вы отнесете в Лулуабург и заявите там о моей смерти. Чтобы вас не обвинили белые люди в том, что вы убили меня, — вот письмо, вы передадите его им. — И он протянул Коку конверт. — А теперь прощайте, друзья мои, и спасибо вам за все…

Жестом руки Аллан отпустил взволнованных негров. Странное оцепенение овладело им. Мысли остановились, словно колесики часов, у которых завод на исходе. Незаметно он потерял сознание…

* * *

Через два дня на заре к воротам госпиталя в Лулуабурге двое шатающихся от усталости негров поднесли грубо сколоченные из бамбуковых стволов носилки. На них лежало неподвижное тело белого человека.

Тело внесли в палату, его обступили врач и сестры.

— Он еще жив, — сказал доктор, уловив слабый пульс.

Аллану был оказан тщательный уход, и железный организм доктора восторжествовал над смертью. Через две недели Аллан стал медленно поправляться.

• • •

ЛУК — НОВЫЙ ВИД СПОРТА

Очерк В. Зотова