Всемирный светильник. Преподобный Серафим Саровский

В течение последнего дня отец Серафим три раза выходил на то место, которое им самим было указано для погребения: по правую сторону соборного алтаря храма Успения Божией Матери, несколько к юго-востоку, рядом с могилою Марка Молчальника... Необычайно было и это самое указание места: ни монахи, ни иеромонахи не делают сего, предоставляя старшим начальникам хоронить их на общем кладбище или где благословят сами... Но святым закон не лежит (1 Тим. 1, 9); и обычные мерки не приложимы были и к отцу Серафиму. И не удивило это ни игумена, ни братию: все видели, что отходит от них угодник Божий, чтимый всею Православной Русью, а не обычный инок обители.

Но и в последний день старец не переставал служить ближним. Житие его рассказывает о посещении иеромонаха Феоктиста из Высокоторской пустыни. Ему отец Серафим благословил отслужить в Сарове, намекая на свою кончину. Но тот отказался, спеша в свой монастырь... «Ну, так ты в Дивееве отслужишь», — согласился на это преозрительно (провидчески. — Ред.) батюшка. Отец Феоктист выехал к вечеру из Сарова и заночевал в деревне Вертьяновке, недалеко от Дивеева.

Была еще сестра дивеевская Ирина Васильевна. После беседы старец послал своему детищу 200 рублей, поручая купить хлеба на эти деньги, так как в обители вышел весь запас муки и сестры были в нужде. Была и еще другая сестра: она даже заночевала в Сарове. После кончины старца она быстро ушла в Дивеево. Старица Матрена Игнатьевна, увидев ее, спросила: «Здоров ли батюшка?» Та, помолчав, сказала: «Скончался». «Я закричала, заплакала, — рассказывает старица, — оделась наскоро да, как безумная, без благословения убежала в Саров».

Проводив последних посетителей из мира сего, отец Серафим снова направился к новому обиталищу своему, к месту погребения. Долго стоял он тут, смотря в землю безмолвно... Как зрелый плод, готовый упасть при малом колыхании от ветра, клонился святой старец к «земле, от нея же взят бысть». Так делал он до трех раз.

Вечером, в новый год, сосед отец Павел слышал, как старец в своей келье пел пасхальные песни: «Воскресение Христово видевше; Светися, светися, новый Иерусалиме; О, Пасха велия и священнейшая, Христе!» и другие победные духовные песнопения. Это пение было чрезвычайно знаменательно для праведника, было завершительным победным гимном всей его жизни: подвиг его переходит в славу Воскресения. Не покаянные воздыхания, не слезы о нераскаянном, а слава Новому Иерусалиму, небесному бессмертному блаженству ожидания «невечерняго дне Царствия Христова» как продолжения и полноты христианской жизни на земле, сущность которой есть «стяжание благодати Святого Духа», — вот о каком совершении пел святой Серафим в последний вечер своей жизни. Про одного старца рассказывается, что однажды его послушник приготовил ему несколько лучшую пищу, может быть, сваренных бобов. Авва спросил его о причине такой перемены. «Ныне, — объяснил ученик, — Пасха». «А у меня, — ответил старец, — всегда Пасха в душе». Так бы мог и про себя, особенно про последние годы свои, сказать и отец Серафим. И он это часто выражал посетителям, встречая их пасхальным приветом: «Христос воскресе». А ныне и пропел в последний раз пасхальные гимны... Как он провел остальные часы ночи, можно судить по его концу: он молился. Когда другие спали, святой Серафим, подобно Спасителю в саду Гефсиманском, отдал свои часы Богу, Которому служил всю свою жизнь.