Всемогущ

Впервые я встретил Настю, точнее обратил на нее внимание, когда мне было 14. Я только приехал на каникулы, наверное, это был первый день. Вечером я возвращался через площадь от нашего с Сашей тайного места на дереве и увидел большую группу парней и девчонок. Часть из них стояла в отдалении и что-то эмоционально обсуждала. Другая же часть, в основном парни, стояли около кустов и со смехом толкали кого-то поменьше в кусты. Кусты были плотные и раз за разом отпружинивали маленькое тельце и возвращали в исходное положение, чтобы под смех толпы толкнуть еще и еще раз. Обидчики были так увлечены процессом, что даже не заметили моего приближения. Шагов с десяти я понял, что они бросают в кусты девчонку лет 10–11. Она стойко держалась, не плакала и с вызовом вставала на ноги после каждого толчка, не тушуясь перед парнями гораздо старше себя.

Она единственная, кто увидел меня. Видимо, мое появление девочка восприняла как шанс вырваться и на очередном подъеме громко закричала «отвали», толкнула парня и побежала вдоль кустов к домам.

На следующий день я проснулся очень рано и в 9 утра уже колесил на велосипеде по окрестностям. Я решил съездить к местному маленькому озеру, где в жаркую погоду проводил время весь городок. Ехать было от силы минут 10, по пути, почти у самого озера я увидел ту же девчонку, что и вчера. Она шла в сторону озера, а потом свернула с дороги в кусты и пропала из вида. Я доехал до того места, где она свернула, она окрикнула меня откуда-то снизу:

– Дима, привет! Спускайся.

Я слез с велика и начал спускаться по небольшому склону вниз по узкой тропинке. Через пару секунд я увидел ручей, а через него перекинутую большую металлическую бочку, промятую по центру и утопленную в высокие берега ручья. Выходило что-то вроде моста.

– Я – Настя, а ты – Дима.

– Привет, – сказал я, – приятно познакомиться.

Она махнула рукой, показывая, чтобы я подошел ближе.

Настя сидела по центру, свесив ноги по обе стороны бочки. Импровизированный мост, несмотря на свою хлипкую конструкцию, выглядел крепко, поэтому я решился залезть и сесть рядом.

Настя выглядела забавно, не так, как другие местные девчонки. На ней было желтое короткое платье на тонких лямках, под ним шорты до колена, кеды, а на голове две загогулины, как круглые ушки. Причем платье явно было сшито каким-то неумехой, швы плясали, подол платья был волнистым, как будто его просто забыли подшить.

У нее было очень живое лицо и широкая улыбка, она сразу располагала к себе.

– Так откуда… – начал я.

– Откуда я знаю твое имя? – договорила Настя.

Я кивнул.

– Я дружу с твоей бабушкой, она мне про тебя рассказывала, а еще все девочки в моем классе про тебя говорят. Ха-ха.

– Интересно, – сказал я, немного поперхнувшись.

– Да ничего интересного, просто им заняться больше нечем, вот и сплетничают.

– А ты не сплетничаешь?

– Конечно нет, у меня другие интересы, – сказала Настя с вызовом.

– Какие это? – я начал немного подсмеиваться над ней, она казалась мне очень забавной и маленькой, хотя была всего на пару лет младше меня.

– Я вообще-то шью, – сказала Настя и показала пальцем на свое платье.

– А, вот оно что. – Пазл начал складываться.

– Как тебе? – Она резко встала на бочку и покрутилась.

В этот момент ни о каком платье думать я не мог, потому что дух захватило от того, что она может упасть с бочки в ручей.

– Не волнуйся, бочка крепкая, – сказала Настя, увидев мое беспокойство, и в подтверждение своих слов попрыгала на бочке. Легче мне не стало.

Но так как ответ от меня требовали, то я сказал:

– Платье класс.

Ответ Настю устроил, и она села обратно на бочку.

– Я хочу быть костюмером.

– Круто, – сказал я, нисколько не подсмеиваясь. Меня всегда восхищало, когда человек твердо знал, чего хочет, я был не из таких и очень завидовал.

– Закончу школу и поеду поступать в Питер на театрального костюмера.

Тут мне было что добавить, я рассказал Насте о том, что моя мама актриса и все детство я провел в гримерных и костюмерных театра. Настя была в восторге, чувствую, что это прибавило мне сразу тысячу очков в ее глазах. Она расспрашивала меня обо всех нюансах работы костюмера и о том, что я видел в театре.

Мы проговорили почти час. Когда тема была исчерпана, я спросил:

– Слушай, а чего это те пацаны тебя обижают?

Видимо, это был не очень удачный момент для смены темы, и она как будто потухла:

– Они просто дураки.

– Часто так делают?

Она посмотрела на меня, как будто считывая по моему лицу, могу ли я принести ей проблемы, решила, что нет, и ответила:

– Постоянно.

– Ты кому-то рассказывала про это?

– Кому тут рассказывать, все и так знают.

– Твои родители и учителя знают, что они тебя обижают, и ничего не делают?

Я был поражен, конечно, мои одноклассники тоже не были святыми, но такого я еще не видел.

– Мама приходила как-то в школу, говорила, что так нельзя, что меня травят, что никто такого не заслуживает, но ты знаешь, стало только хуже. А учителям все равно, лишь бы в школе не дрались. Раньше я расстраивалась, а потом перестала. Пусть завидуют, а то уеду, а они в этой дыре умрут все.