Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

Роковой ошибкой, которая сорвала все планы сохранения мира, было именно непонимание людьми того, что только в мире чистого, совершенного и нестесненного капитализма отсутствуют стимулы для агрессии и завоевания. Президент Вильсон руководствовался идеей, что к войне склонны лишь самодержавные режимы, а демократии, не имея возможности извлечь какие-либо выгоды из завоеваний, склонны к миру. Президент Вильсон и другие основатели Лиги наций не поняли того, что эта идея верна только при условии частной собственности на средства производства, свободного предпринимательства и нестесненной рыночной экономики. Где нет экономической свободы, там все совершенно иначе. В современном мире этатизма[2],{3}, где каждый народ стремится к изоляции и автаркии, нельзя утверждать, что человек не получает никакой выгоды от завоевания. В наше время торговых и миграционных барьеров, валютного контроля и экспроприации иностранного капитала война и завоевания могут доставить массу выгод. Почти каждый гражданин кровно заинтересован в противодействии политике иностранных государств, которая может ущемить его материальный интерес. Поэтому нет ничего удивительного в том, что почти каждый гражданин хочет видеть свою страну сильной и могущественной: он рассчитывает получить выгоду от ее военной мощи. Расширение территории, на которую распространяется суверенитет его правительства, означает по меньшей мере, что иностранные правительства больше не смогут причинять ему ущерб.

Мы можем на мгновение отвлечься от вопроса, способна ли демократия выжить при социализме или в условиях систематического вмешательства государства в экономику. В любом случае не подлежит сомнению, что в условиях этатизма рядовые граждане делаются агрессивными, когда обстоятельства сулят военный успех. Малые народы не в силах защитить себя от экономического национализма других народов. Но большие народы верят в несокрушимость своих вооруженных сил. В наши дни воинственность не является следствием алчности правителей или олигархии крупных землевладельцев; она есть результат политики групп давления, отличительная черта которой не стимулы и мотивы, а используемые методы. Сражаясь против экономического национализма других народов, немецкие, итальянские и японские рабочие стремятся к повышению своего уровня жизни. Однако они глубоко заблуждаются: избранные методы не годятся для достижения их целей. Но их ошибки согласуются с широко распространенными в наши дни доктринами классовой войны и социальной революции. Империализм стран Оси{4} не является политикой, вырастающей из целей высшего класса. Пользуясь ложной концепцией вульгарного марксизма, следовало бы назвать ее рабочим империализмом. Перефразируя знаменитое высказывание генерала Клаузевица, можно сказать: это всего лишь продолжение внутренней политики иными средствами; это внутренняя классовая война, перенесенная в сферу международных отношений.

Более 60 лет европейские народы стремились наделить свои правительства все большей властью, расширить сферу государственного сдерживания и принуждения, подчинить государству все виды человеческой деятельности. При этом пацифисты не уставали повторять, что отдельному гражданину нет дела до того, велика его страна или мала, слаба или могущественна. Они превозносили блага мира, тогда как миллионы людей по всей земле связывали свои надежды с агрессией и завоеванием. Пацифисты не понимали, что обеспечить прочный мир можно лишь устранив основные причины войны. Нужно признать, что пацифисты делали робкие попытки противостоять экономическому национализму. Но они никогда не атаковали его конечную причину – этатизм (политику государственного регулирования экономики), а потому все их попытки были обречены на провал.

Конечная цель пацифистов состоит в создании надгосударственной всемирной организации, которая сможет мирно разрешать конфликты между народами и проводить свои решения в жизнь с помощью надгосударственных сил безопасности. Но для удовлетворительного решения самой острой проблемы международных отношений требуется не новая организация со своими комитетами, секретарями, спецуполномоченными, отчетами и нормативами, не новые вооруженные силы миротворцев, а радикальный отказ от умонастроений и внутренней политики, порождающих конфликты. Причиной прискорбного провала женевского эксперимента{5} как раз и была неспособность людей, зараженных бюрократической верой в этатизм, понять, что организации и клерки не в силах решить ни одной проблемы. Существование надгосударственных властных структур и международного парламента имеет второстепенное значение. Самое главное, необходимо отказаться от политического курса, причиняющего ущерб другим народам. Если экономические войны будут продолжаться, никакая международная власть не сможет обеспечить мир. В современную эпоху международного разделения труда свобода торговли является необходимым условием любых дружественных соглашений между народами. А в мире этатизма свобода торговли невозможна.