Всемогущий

Егор вошел в комнату, оказавшуюся гостиной. Обои в полоску, диван-книжка с деревянными спинками, низкие неудобные креслица на деревянных же ножках, столик между ними с бронзовой пепельницей в виде лаптя и старыми журналами, стенка красного дерева, телевизор «Рубин», ковры на полу и на стене, громадная люстра на шесть плафонов, из которых сейчас горели только два.

Профессор уселся в одно из кресел, достал из кармана сигареты «Космос», прикурил от спички, загасив ее резким выдохом.

– Чего стоишь? – обратился он с нотками раздражения к Егору. – Садись.

Егор сел в жесткое кресло, затрещавшее пружинами, и вдруг подумал о том, что не знает, как начать разговор. До этого он бывал здесь только на правах ученика, и новая роль – равноправного партнера – была ему непривычна.

«Что ж, – подумал он, – сегодня день перемен. И вообще, сегодня мой день. Так что – смелее».

– Ну, что за срочность? – проворчал Никитин, выпуская струю дыма.

– Скажите, – начал Егор, – зачем вы сказали мне три месяца назад, что находитесь при смерти? Насколько я знаю – а я знаю – в ближайшие годы вам ничего серьезного не грозит.

Он покосился на сигарету профессора.

Тот, словно не услышал его слов, стряхнул пепел в пепельницу и вытянул свои худые ноги.

– Это хорошо, что не грозит, – сказал он.

– Лгать было зачем? – напрямую спросил Егор.

Никитин покосился на него. В его взгляде – орлином, немигающем – просквозила мимолетная растерянность, и это почему-то встревожило Егора. Вообще он ожидал подобной реакции. Но профессор был растерян сильнее, чем думал Горин, а его молчание служило тому лишним подтверждением. И чем он мог ответить, будучи прижат лопатками к полу, Егору оставалось только догадываться.

– Я знал, что ты рано или поздно об этом спросишь, – сказал спокойным тоном Никитин.

Он сделал паузу, хорошенько затянувшись раз, другой. И оба раза неторопливо и длинно выпустил струю дыма.

Егор молча ждал продолжения.

– Суть не в том, Егор, лгал я или нет, – произнес так же спокойно профессор, и Егору даже почудились нотки облегчения в его голосе. – Суть в том, что ты решился продолжить эксперимент. Мой эксперимент! А ради этого, поверь, я готов был на все.

– Верю, – усмехнулся Егор.

Никитин испытующе посмотрел на него. Казалось, он хочет проникнуть в его мысли, и Егор с веселой злостью подумал, что как раз это-то у профессора не выйдет. Может, он и сумел настроить его мозг на волну приема информации самого непостижимого свойства, но заглянуть ему в мозг профессор не сможет, как бы он того ни желал.

– Ты напрасно смеешься. Знаешь, я часто думал о том, что ты до конца не понимаешь всей важности нашей с тобой работы.

– Велика важность! – возразил Егор. – Знать, когда кто умрет или где рухнет очередной самолет… Честно говоря, я мог бы прекрасно жить и без этого.

– Вот видишь, – грустно покачал головой Никитин. – А я положил на это всю жизнь. И твой отец, между прочим, тоже.

Егор нахмурился, точно от прикосновения к больному месту.

– Кстати, об отце. Я хочу его видеть, – сказал он.

– Но…

– Вы обещали! – повысил он голос. – Вы сказали, что, когда я буду готов, вы дадите мне возможность встретиться с ним.

– А ты готов? – спросил Никитин, с сомнением глядя на него.

– Думаю, что да.

– А я думаю иначе.

– А мне все равно, что вы думаете.

– Даже так?

– Именно так.

Никитин сильным движением раздавил окурок в пепельнице, подтянул рывком ноги.

– Что с тобой произошло, Егор? – спросил он. – Ты кого-то видел сегодня?

Он уставился на Егора своими немигающими глазами, но тот и не подумал отвести взгляд.

– Я много кого видел сегодня, – сказал он. – Вы разве забыли, что у меня была презентация?

– Ты что-то хочешь скрыть от меня, – сказал Никитин, проигнорировав его ответ.

– Не больше, чем вы от меня, – отпарировал Егор.

Никитин поморщился – ответ Егора прозвучал откровенно грубо, и в нем ощущался вызов.

– Хорошо, – сказал профессор, – не будем пререкаться.

– Не будем, – кивнул Егор.

– Я так полагаю, что если ты пришел на ночь глядя, то у тебя есть какие-то предложения. Верно?

– Верно.

– Слушаю тебя.

– Одно предложение вы уже слышали, – сказал Егор. – Я хочу встретиться с моим отцом. В противном случае я отменяю встречи с вашими клиентами.

– Звучит как ультиматум, – заметил профессор с улыбкой.

– Можете считать это ультиматумом, – кивнул Егор. – Как вам угодно. Так вот, я должен увидеть своего отца.

– Это я уже понял, – с легкой досадой сказал профессор. – Что дальше? Или это все?

– Не все, – сказал Егор. – Я заканчиваю участие в вашем эксперименте.

– Вот как? – удивился профессор. – Можно узнать, почему?

– Можно.