Всемогущий

«Объявить голодовку? – размышлял он, глядя в потолок. – Бесполезно. Они раньше сломают меня этим кошмарным звуком. Да и какой смысл голодать? Только ослабею. И потом, я не политический узник и не жажду широкой огласки. Напротив, мне надо потихоньку выбраться отсюда, найти Жанну, профессора Никитина и расправиться с тем, кто устроил нам эту чехарду».

Егор вздохнул и повернулся на бок.

Как выбраться? Увы, он не обладал даром проникать сквозь стены, хотя это сейчас пригодилось бы ему больше всего.

Любопытно, а где бы они стали держать того, кто проникает сквозь стены? Под водой, не иначе. Или под землей, в компактном, но пригодном к проживанию гробу. Придумали же они надевать зеркальные очки – и неплохо придумали. А может, им кто-то подсказал?

Размышления Егора, смесь сарказма и пессимизма, были прерваны звуком открываемых дверей. Он лениво скосил глаза на вход – и вдруг против воли вскочил.

В дверях высилась громадная фигура Дикого, и то, что он не двигался и не говорил ни слова, показалось Егору недобрым предзнаменованием.

«Душить прислали, – мелькнуло в голове. – Быстро…»

Но в следующую минуту стало ясно, что он поддался панике, возникшей от долгого сидения в этих стенах, ибо Дикий не торопился набрасываться на него, а как раз наоборот, сам был чем-то явно смущен.

Егор вспомнил, что гигант так же смущенно топтался у входа перед тем, как оставить его здесь одного.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Угу, – прогудел Дикий.

– Что?

Дикий шагнул ближе, сунул руку за пазуху. Его очки попеременно отражали предметы, находящиеся в комнате, пуская их по кругу, как на карусели.

Егор попятился.

Но Дикий достал смартфон и показал его Егору:

– Вот.

Егор удивленно посмотрел на черный, навороченный гаджет, весьма курьезно смотревшийся в первобытной лапище Дикого.

– Я не умею чинить телефоны, – сказал он.

– Не надо чинить, – возразил Дикий. – Посмотри только. Одну минуту.

Егор догадался, в чем дело.

– Сними очки, – потребовал он.

Дикий застыл с протянутой рукой.

– Ну, чего таращишься? – разозлился Егор. – Или сними очки, или чеши отсюда.

– Нам не положено, – прогудел Дикий.

– А разговаривать со мной положено? – усмехнулся Егор.

Довод был резонный. Какое-то время Дикий колебался, затем снял очки. И Егор едва не расхохотался.

Глаза у Дикого, вопреки ожиданию, были испуганные, как у мальчишки, залезшего в чужой сад и застуканного сторожем. Правда, утоплены они были глубоко в глазницы и в другое время наверняка вызвали бы у Егора другую реакцию. Но сейчас Дикий был уязвим и, как показалось Егору, несчастен, и потому взглядом своим он внушал скорее жалость, нежели страх.

«И этому нужно то же», – подумал Егор.

Оставив веселье, он посмотрел на гостя внимательнее. Через минуту лицо Горина помрачнело. Он отвернулся и сел на кровать.

– Ты погибнешь, если немедленно не уйдешь отсюда, – сказал он.

Дикий помолчал.

– Ты посмотришь запись? – спросил он глухо.

– Ты не боишься погибнуть? – удивился Егор.

Дикий пожал плечами.

– Какая разница, когда мы умрем, – проговорил он. – Это в любом случае произойдет.

Егор с интересом посмотрел на него.

– Ты фаталист?

– Фаталистом я был, – возразил Дикий. – До того, как убил первого человека. А сейчас я просто хочу, чтобы ты посмотрел эту запись.

– Хорошо, – кивнул Егор. – Показывай.

Дикий включил видеозапись и подал смартфон Егору. Тот увидел на экране совсем молоденькую девушку, почти девочку, с лицом, искаженным страданием. Она пыталась улыбаться в камеру, но это у нее плохо получалось, и она все время боролась с желанием заплакать, храбро растягивая рот в подобие улыбки.

– Это твоя сестра? – спросил Егор.

– Да, – тяжело задышав, точно ему сдавило грудную клетку, выдохнул Дикий.

– Запись сделана в больнице?

– Да.

– Ты хочешь узнать, от чего она умрет?

Дикий замолчал. Хрустнул сжатый кулак.

«Имею ли я право? – прислушиваясь к себе, думал Егор. – Тот ли это случай, чтобы поспорить с волей Всевышнего? Или это просто хорошая возможность исправить человеческую беспомощность?»

Он уже увидел все, что интересовало Дикого. И теперь только сомневался, допустимо ли его вмешательство, или он должен отступить и не заходить за черту.

«С другой стороны, – подумал он, – это ли не указание выхода, единственно возможного в моей ситуации? И не значит ли это, что мне дается разрешение?»

– Что скажешь? – спросил Дикий. – Только не ври.

– А если совру?

– Убью.

Простота сказанного не оставляла сомнений в решимости намерений говорившего.

– Тогда не лучше ли мне помолчать? – осведомился Егор.

– Говори, прошу! – взмолился Дикий.

Егор прищурился:

– А на колени встанешь?

Дикий засопел, и в его сопении послышался стон загнанного в угол животного.

– Встану, – выдохнул он.

«Это уж слишком, – подумал Егор, – прав я или нет, а этому бедолаге я не могу не помочь».

– Зря ты ко мне пришел, – вздохнул он.

– Говори! – зарычал Дикий.