Всему свое время

Теперь, когда я умираю от рака, когда нет никаких сил терпеть ужасную боль, я понимаю, что пришлось тебе пережить после моего постыдного исчезновения. Прости меня, мальчик мой, за ту душевную боль, которую ты испытывал все эти годы. То, что я сотворил с твоей Матерью и с тобой, это самое худшее, что человек может сделать в своей жизни.

Я постоянно думал о тебе. Я не знаю, жив ли ты? Где ты и как ты? Кто тебя воспитывал и кем ты стал? Но все эти долгие годы мои мысли были о тебе. Изредка приезжая в Дублин, я пытался найти тебя, но в вашем доме уже давно жили другие люди, ничего не знавшие о твоём местонахождении. Где бы я ни был, я искал твое лицо в толпе. Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Но если это случится, мне будет спокойно в том месте, где я очень скоро поселюсь.

С глубоким раскаянием и любовью,

Твой отец Кевин О'Брайен».

Для Эйрин и Артура всё прояснилось в единый миг. Она сделала глубокий вдох. Глаза её широко раскрылись, недоуменно метнулись через окно, и взгляд стал осмысленным и острым. Теперь ей было ясно, как следует поступить.

– Я поеду в места молодости моего отца, Артур. В Дублин. Завтра же. Мне надо найти брата… Времена сейчас другие, думаю, поиски не превратятся в непосильную миссию…

– Разреши мне сопровождать тебя, Эйрин? – спросил он. – Ты ведь знаешь, что у меня начался отпуск…

…Столица «Земли предков» – Дублин, с его полумиллионным населением, встретил их ясным солнечным днём, уже окончательно пробудившейся природой, ярко цветущими парками и приличной едой в колоритном пабе на открытом воздухе. И, конечно же, множеством фестивалей повсюду. Но им было не до развлечений. По центральным улицам, мимо жизнерадостных домов с разноцветными дверями, мимо мрачного фасада величественного собора Святого Патрика, где в начале 18 века служил настоятелем сам Джонатан Свифт, минуя Дублинский Замок и Собор Христа, они направлялись в информационное бюро, по прибытию в которое запросили информацию о человеке по имени Кевин О'Брайен, рождённом в столице Ирландии, указав примерный год его рождения.

На удивление, им очень быстро дали нужный адрес. Итак, 234/75, Графтон Стрит.

– Эйрин, я знаю эту улицу. Она одна из центральных в Дублине! На ней находится статуя Молли Малоун. Ты ведь слышала об этом?

– Шутишь, Артур? – она с удивлением посмотрела на него. – Ты случайно не позабыл, что я ирландка до мозга костей? Молли Малоун, наверное, самая популярная ирландская песня. О молодой девушке, торговавшей морепродуктами на улицах Дублина, и пленившей горожан своей красотой и добрым нравом. Бедняжка умерла в молодых летах от лихорадки, но память о ней навсегда осталась в душах ирландцев…

По центральным улицам города шли толпы людей. Среди них встречались и холодные блондины – потомки норманнских завоевателей, которые со временем, как говорят в Дублине, «стали больше ирландцами, чем сами ирландцы»; и жгучие брюнеты с голубыми глазами – говорят, это память об «испанской армаде», корабли которой разметало штормом у берегов острова; но чаще всего, если не считать туристов, попадались настоящие ирландцы – люди с рыжеватыми, как бы опаленными солнцем, волосами, а главное – с открытой, как море ветру, душой.

И чаще, чем городские автобусы, им встречались священнослужители и постные монашки, что дежурили возле больших магазинов, многозначительно гремя медяками в жестяных коробках.

На Графтон Стрит выступали уличные музыканты, поэты и мимы, дававшие вездесущим туристам представления, в которых главную партию вела арфа, занявшая почётное место в национальном гербе. Магазины поблизости предлагали всевозможные ирландские сувениры: грубые куски зелёного мрамора Коннемары, трилистник в золоте и серебре и фигурки бородатых эльфов, которыми народные сказки населяют окрестные леса. Толпы неразборчивых заокеанских гостей скупали их на память, позволяя магазинам процветать за их счёт.