Всемуко Путенабо

— Алену? — Череп Кирилла трещит и в нем что-то лязгает. — Теоретически… да. И только теоретически. Но сына…

Это выше разумения.

— У тебя два не связанных между собой эпизода. Не старайся найти одного виновного. Значит, могла?

— Говорю же: теоретически.

— Пишем «да». — Алекс делает в голове еще одну пометку.

Компьютер предлагает варианты искомого. Алекс скачивает необходимое на свой планшет.

— Что мне делать завтра? — На Кирилла жалко смотреть.

Он не трус, но. Потому что — не за себя.

— Беречь нервы. Выполнять все требования. Не нарываться. О деньгах не беспокойся, спонсирую из резервного фонда, потом вернешь. Можно не сразу. — Только что убранный планшет призывно завибрировал, Алекс достал его и пересказал пришедшие по почте результаты запроса. — Телефон грамотеев, которые звонили вам обоим, оформлен на фальшивый паспорт, сейчас не действует. Не обнаруживается даже с помощью специальной аппаратуры — да, мы имеем доступ.

— А другие номера?

В ответ — довольная ухмылка:

— С последним та же история. А вот неграмотные воспользовались номером, который зарегистрирован на недавно умершего пенсионера. Его тоже отключили сразу после отправки сообщения и, видимо, думали, что концы в воду. Но только что в него опять вставили аккумулятор, и мы его засекли.

Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.

Война началась.

— Только осторожно. — Боль в глазах Кирилла.

Сын. Алена.

— Конечно. — Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. — Позвоню, — говорит он и поднимается.

Кирилл остается один.

Темнота. Пустота. Бездна.

И ма-аленький свет вдали…

Завтра.

— — —

Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок за это время нашелся. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.

Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и переплатили за неурочность.

Дэни направился в комнату, Ян — сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.

Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, но уже на новом месте. А сейчас…

Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.

«Бульк-бульк-бульк…» — прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…

Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.

Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, и дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.

— Ребятки, вы чего тут?

«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность не счет, голод не тетка — Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта — то в халате, то без. Ага. Чего только не увидишь за семь недель, обитая бок о бок — то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем — всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют ее сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.

И как же мало нужно для счастья.

— На днях уезжаем. — Не собираясь извиняться за оприходованное имущество, Ян невозмутимо поставил на стол третий бокал, словно только того и ждал. — На прощание. — С размеренным бульканьем все стаканы наполнились доверху. — Присоединяйтесь. Нам будет приятно. Вы замечательная соседка и чудесная женщина.

Давыдиха раздумывала недолго. Ее взгляд застопорился на несущей акцизный шарфик спутнице бокалов. Расплывшаяся в талии бутылка и звенящие статью бокалы на крепких ножках, полные жидкого огня, — волшебная компания унизить унылые будни. Женщина тщательно прикрыла за собой дверь в комнату, где урчал во сне довольный жизнью поддатый супруг, и заняла один из табуретов. Ребенок спал в третьей комнате. Обычно, после того как он угомонится, про него можно забыть до утра. В данном случае можно означает нужно. Иначе — какой праздник? Дети и праздники несовместимы.

В комнате еще не разувшийся Дэни выложил разобранный телефон из промерзшей куртки на тумбочку и вернулся в прихожую. Когда он сменял теплые сапоги на потертые шлепанцы, два бокала уже поднялись.

— За прекрасных дам! — Ян был убедителен как никогда. И, как показало обшарпанное зеркало, чертовски красив — даже на фоне отслаивавшихся обоев. А возможно, именно благодаря им — выгодно выделяя из окружающей мерзости, как алмаз из руды.

В ответ — благодарная и чуточку озорная улыбка пухлых губок.

— — —

Ян всегда нравился женщинам.

Дэни подмигнул приятелю. Тот играл в равнодушие. Но глаза смеялись.