Всеобщая история

Григорий Богослов так пишет о воле: «когда Спаситель говорил — «Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю мою»[414], если б Он не относил эти слова к земной своей жизни, мы имели бы право полагать, что они относятся к Слову [Божию], между тем как они относятся к Спасителю. Ибо воля Его не может быть противна [воле] Бога, но всецело от Бога; по нашему же [разумению], она как будто не во всем согласна с волей божественной». — Из этого ясно видишь, что Спаситель говорил вообще о человеческой воле, а не о своей в частности. Если ты укажешь на пронесение чаши, и на то, что «не Моя воля, но Твоя да будет»; то и на эти слова Богослов предлагает толкование в X главе своего Шестоднева, говоря: [в этих словах не то чтобы выражалась] сила или бессилие, — мысль эта не может быть допущена и нельзя допустить волю враждебную другой воле; нет, слова эти относятся как к принявшему [плоть], сошедшему [с небес], так и к принятому [т. е. к плоти]». Видишь ли соединение Принявшего с принятым, я разумею Слова с плотью? Скажи, о неразумный служитель Слова, [не выражают ли скорее приведенные слова ту мысль], что воля Сына не есть нечто особенное от воли Отца, а что наоборот...[415] «Не то чтобы творить волю мою», ибо моя воля нераздельна с Твоею, она равна Твоей воле; а как божество едино, так и воля едина». — Видишь ли каким образом, уничтожая волю плоти, соединяет он волю Отца и Сына в едином божестве? Ты не можешь делить их ни по естеству, ни по воле, как это сейчас было доказано; ибо един и видимый и невидимый, и безвременный и подпавший под время, и нет и быть не может другого. Богослов неоднократно говорит о соединении обоих во едино: Бога через вочеловечение и человека через обожествление; и это обожествление человека [совершилось таким образом], что не заметны следы различия между естеством и волей. Григорий нисский во второй книге против Евнома[416] пишет: «Мы говорим, что через соединение совершилось смешение тела, принявшего на себя страдания, с божественным естеством, что [в то же время] есть естество принявшего [плоть]». Равным образом Феофил архиепископ александрийский пишет: «бессильное и подлежащее тлению естество [человеческое] соединил Он с божественностью, всегда принадлежавшую божеству». — Также Василий Великий в толковании на третий псалом говорит: «соделав земную плоть равносильною божеству, укрепил ее единою силою и собрал во единое божество». — Дионисий[417], ученик Павла, пишет к Гайю, странноприимцу апостолов:[418] «хотя Вышний и принял человеческий наш образ, однако Он даже после своего явления остается сокровенным или пребожественным, являясь во плоти. И не только для разума остается сокровенною эта тайна Иисуса, в которой и прикоснуться не в силах ум человеческий, но даже когда мы объясняем ее, она остается необъясненною и когда мы силимся познавать ее, она пребывает непознаваемою. Христос не был человеком, ниже не человеком: он был от людей и [в то же время] выше людей. Он не являл божественное как Бог, ниже человеческое как человек; но божественные действия вочеловечившегося Бога являл в жизни каким-то новым способом.

Хотя и писано: «сошел я не для того чтобы творить волю мою, но волю пославшего меня Отца[419]» — и «не моя воля, но Твоя да будет», однако эти слова не указывают на то, чтобы было две воли: Учитель наш хотел дать только добрый пример, следуя которому, мы бы воздерживались от исполнения собственной воли и во всем давали предпочтение воле Господней. К тому же приведенные слова указывают на неизреченное соединение...[420] Из этого явствует, что есть воля вся божественная, принадлежащая Христу, и есть другая — общая всем людям.