Всеобщая история государства и права. Том 2

Ко второй половине XVIII в. большинство испанских колоний Америки представляли собой практически самостоятельные в экономическом отношении территории с собственной социальной структурой. Потомки первых испанских завоевателей — креолы, ассимилировавшись с индейскими народами, составили, по сути, новые национальные общности. Значительный толчок формированию собственных торгово-экономических и финансово-политических интересов населения колоний дали открытие и эксплуатация многочисленных серебряных и золотых рудников, а также алмазных копей, открытых в XVII–XVIII вв. В итоге достаточно быстро сложился новый слой богатейших промышленников, для которых финансовая метрополия и объемные налоги представлялись полностью вредоносными.

Политика испанской монархии была направлена на сдерживание экономической самостоятельности и финансового процветания колоний. Сохранялись еще средневековые формы налогообложения, запрещалась собственная внешняя торговля (кроме как с Испанией). Метрополия всеми средствами пыталась сохранить феодализированную сословие-правовую структуру общества, к концу XVIII в. составлявшую социальный архаизм, не соответствовавший реалиям южноамериканского общества. В таком социально-правовом торможении общественных процессов монархия видела, помимо прочего, гарантии власти короны: «Нельзя отрицать, — постановлял Совет по делам Индий в 1806 г., — что существование иерархии и различных классов имеет величайшее значение для существования и стабильности монархического государства, т. к. градуированная система зависимости и подчинения поддерживает и облегчает повиновение и послушание…»

Успешная борьба североамериканских колоний за свою независимость от Великобритании, вызванная схожими внутренними предпосылками (см. § 55), стимулировала общественно-политическое движение в Южной и Центральной Америке. С 1780-х гг. в испанских колониях почти постоянно вспыхивали восстания и заговоры. Причем они охватывали уже не только негритянское или зависимое индейское население, но и городскую интеллигенцию, торгово-промышленные слои. Наиболее активную роль в заговорщическом движении сыграли военные: сухопутные войска уже стабильно формировались из местных, возглавлялись местным офицерством, которое по-своему было недовольно администрацией. С распространением влияния французской революции XVIII в. в колониях стали вполне оформленными конституционные настроения и движения за провозглашение суверенитета для достижения «гражданской свободы».

Революция негров-рабов во французской колонии Сан-Доминго (1801–1803 гг.) была первой в Латинской Америке, которая привела к провозглашению независимого государства — Гаити (1804) и установлению там конституционной президентской республики (1816). Непосредственным толчком к освободительной борьбе испанских колоний стало крушение испанской монархии в войне с Наполеоном и установление в метрополии двоевластия: правительства Центральной хунты и ставленника французов короля Жозефа Бонапарта (1808 г.). Администрация в колониях в основном перешла к представителям Хунты (пребыванием которой стал г. Севилья), и это стимулировало нарастание движения за независимость среди креольского населения, особенно городов. Почти полный крах испанской монархии в 1810 г. вызвал открытые выступления против колониальной администрации. Организационное лидерство в этих выступлениях объективно перешло к прежним органам самоуправления — городским советам — кабильдо — и военным.

На протяжении первого этапа войны за независимость (1810–1815 гг.) почти во всех испанских колониях власть перешла к революционным правительствам — хунтам. Политические процессы и новые государственные формы во всех колониях были идентичными, хотя события были никак между собою не связаны. Ранее других революция охватила Венесуэлу (апрель 1810 г.), области Новой Гранады (июль 1810 г.), провинции Ла Платы (май 1810 г.), Чили (сентябрь 1810 г.), а затем и Новую Испанию (1811–1813 гг.). В политическом отношении все восстания приводили к самоопределению провинции или вице-королевства под новым национальным флагом, а затем к принятию либерально-монархических или республиканских конституций. Роль национальных представительств играли конгрессы — как правило, составленные из делегатов органов городского самоуправления или низовых собраний. Наиболее своеобразным было движение в Новой Гранаде, где в марте 1811 г. была принята конституция «Государства Кундинамарки», в которое должны были затем войти другие провинции и государства Южной Америки. Это выражало распространенные среди военных и городской интеллигенции стремления к образованию единого огромного южноамериканского государства (такие планы уже ранее выдвигались видным общественным деятелем Венесуэлы, конституционалистом Ф. Мирандой).