Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения и Нового времени. Том 2

Даже самый романтический среди голландцев Рейсдаль искал в природе стройного и ясного бытия. Наоборот, барбизонцы видели природу подвижной, изменчивой. Но в отличие от романтиков и в частности от Коро барбизонцы стремились сообразовать свое личное отношение к природе с самой жизнью этой природы, насытить свои пейзажи множеством наблюдений. Это была нелегкая задача, не под силу некоторым мастерам, так как на этом пути возникала опасность утраты поэтического отношения к миру. К тому же среди барбизонцев не было ни одного мастера подстать Констеблу и Коро. В сравнении с Констеблом пейзажи барбизонцев в большинстве своем более строго построены, но и несколько мелочны и сухи по выполнению.

Общность художественных устремлений не исключала личного отпечатка на произведениях отдельных барбизонцев. Глава барбизонской школы Теодор Руссо (1812–1867) среди различных древесных пород любил больше всего дубы с их резко вырисовывающимся на фоне неба кружевным узором листвы. В отличие от позднего пейзажа Коро (ср. 38) с его романтической зыбкостью очертаний деревьев, у Руссо (222) более точный и даже суховатый рисунок, и соответственно этому мечтательность сменяется объективным и спокойным взглядом на природу. Своей прозаической трезвостью мастер XIX века даже превосходит голландских пейзажистов XVII века (ср. 155).

Вместе с тем Руссо никак нельзя упрекнуть в фотографической бесстрастности. Недаром известный историк искусства Мутер сравнивает пейзажи Руссо с поэтическими описаниями природы у Тургенева. Картины Руссо обычно прекрасно построены, в них хорошо вырисованы детали первого и второго плана, но эти детали подчиняются общему впечатлению, обобщенным силуэтам деревьев. В глубоко реалистических, мужественно правдивых пейзажах Руссо проглядывает та классическая ясность, которая восходит к традициям французского пейзажа XVII века (ср. 27). Некоторые пейзажи Руссо, особенно опушки леса, обрамленные, как кулисами, деревьями, построены, как настоящие классические картины. К сожалению, из-за неумеренного пользования битюмом его золотистые по тону картины почернели.

Диас де ла Пенья (1808–1876) писал охотно чащу леса или лужайки, куда пробираются солнечные лучи, играя зайчиками на стволах и зеленой траве (223). Мелькание световых пятен создает здесь беспокойный и богатый ритм, какого не знали голландцы. Нередко в его пейзажах можно видеть фигурки женщин, составляющие с ними единое целое. Дюпре (1811–1889) примыкает к Руссо, но не так сдержан и скромен, как он, и, рисуя кудрявые кроны деревьев на фоне клубящихся облаков, несколько беспокоен, взволнован, патетичен; иногда он злоупотребляет световыми- эффектами. Тройон (1810–1865) оживлял свои сельские картины стадами овец или коров. Добиньи (1817–1878), который в походной студии-лодке любил писать воду, реки, озера и пруды, со своей более широкой живописной манерой идет по стопам Коро.

Среди барбизонцев нередко появлялся Милле (1814–1874). Он был художником другого склада: его занимала не столько сельская природа, сколько жизнь обитателей деревни. Эта тема проходит через все его творчество. Он сам происходил из крестьян и смотрел на жизнь деревни не глазами горожанина, но как человек, тесно сросшийся с ней, тонко понимающий ее нужды, тягости и особенную поэтическую красоту. Большой художник, гуманный, тонко чувствующий человек, Милле, в отличие от взволнованного Домье, всегда сохранял спокойствие, предпочитал ровный ритм как выражение неколебимой силы, — черты, которые хорошо согласуются со всем неторопливым ходом воспетой им трудовой жизни крестьянства.

Изображение труда в искусстве встречается, начиная с глубокой древности (ср. I, 53, 97). Но человеческий, нравственный смысл труда не стоял в центре внимания древних художников. Даже у Брейгеля труды и заботы сельских хозяев изображаются осененными жизнью «равнодушной природы», и потому вся серия картин его названа «Времена года». Наоборот, Лененов занимали преимущественно крестьянские характеры, семейные сцены, трапезы (ср. 26), которые не могли полно выразить всю трудовую жизнь крестьянства. Даже в «Кузнице» Луи Ленена (Лувр) показана всего лишь группа крестьян в бездействии вокруг наковальни. Позднее жизнь деревни находила себе отражение и у многих писателей XIX века — у Жорж Санд, Готфрида Келлера. Лучшим среди живописцев, воспевавших крестьянскую жизнь и в первую очередь самый труд, был Милле.