Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914)

Следовательно, для кинопромышленников Рима, Турина и Милана итальянский рынок имел относительно малое значение. Миллионы, полученные за «Камо грядеши?», пришли из Франции, Англии, Германии и Соединенных Штатов. Итальянская кинематография зависела от колебаний спроса на мировом рынке, особенно когда дело касалось больших постановочных фильмов, стоимость которых в 1914 году превышала миллион лир. Подобный фильм требовал вложения такого же капитала, какой был затрачен на основание фирм «Патэ», «Чинес» или «Итала». Мировой рынок мог ежегодно поглотить не более десятка итальянских постановочных фильмов при условии, что они не встретят сильных конкурентов.

Чрезмерная пышность декораций и огромное количество статистов в таких «боевиках» неизбежно уменьшали успех исторических фильмов, поставленных более скромно. Во времена «Кабирии» было бы невозможно снова выпустить «Герцога Гиза» и надеяться на восторженный прием. Таким образом, риск, связанный с выпуском «сверхбоевиков», побуждал итальянцев увеличивать продукцию более ходких картин — современных драм.

В этой эволюции сыграла некоторую роль и Франция, не так своими фильмами, как бульварной литературой, пьесами и романами, которые итальянцы начали экранизировать. «Чинес» и «Итала», конкурировавшие с «Нордиском» во всей Центральной Европе» поспешили перенять датский стиль. Дальновидный Джованни Пастроне одним из первых перестроил в этом направлении работу «Итала» и использовал популярность актеров своей страны, многие из которых достигли по меньшей мере такой же мировой славы, как и французские; произнося имя Сары Бернар, неизбежно упоминали и Элеонору Дузе.

Так, в выпущенном «Итала» фильме «Отец» [221]главную роль играл знаменитый Эрмете Цаккони. Этот болонец, пользовавшийся успехом в Веле, Берлине, и Париже, выступал у себя на родине в драмах Ибсена, Стриндберга и Шекспира. Он был так же известен, как и Дузе, с которой его сравнивали по естественности игры. В «Отце» этот большой актер исполнял роль, давшую ему возможность проявить все свое дарование. Вот краткое содержание этого довольно мелодраматического фильма по рекламному объявлению того времени:

«Андреа Виванти, несправедливо обвиненный в поджоге собственной фабрики, осужден на каторгу. Он совершает побег и укрывается в воровском притоне, где узнает, что в действительности фабрику поджег его конкурент Марни со своим сыном Эваристом. Желая отомстить, Виванти проникает в дом к Марни и сталкивается там с собственной дочерью, ставшей женой Эвариста. После душевной борьбы отец, чтобы не разоблачать своего зятя, отказывается от мести ради счастья дочери. Вновь вспыхивает пожар, и каторжник спасает из огня бесчестного Марни. Злодей умирает у него на руках, признавшись в своем преступлении и сообщив, что Эварист не принимал в нем никакого участия. Все счастливы».

Постановкой этого мелодраматического фильма руководил Данте Теста. Сценарий картины привлек Пастроне, несомненно, тем, что сулил ему возможность создания «боевика» в датском духе. Пастроне уделил особое внимание оформлению грандиозной лестницы, на которой развертывается сцена пожара. Эта великолепная декорация была под стать исполнению Цаккони, а оператор Сегундо де Шомон эффектно использовал ее при съемке.

Итальянская критика искренне восторгалась:

«Нам открылись новые качества этого актера, еще новичка в кино: непосредственность, безыскусственность, совершенное спокойствие перед аппаратом и естественность игры. Паккони в «Отце» покапал нам «правду жизни»! А это качество обычно не так-то легко найти у киноактеров.

Следует похвалить режиссера фильма: все актеры, словно соревнуясь в желании помочь главному исполнителю, вопреки обыкновению играли выразительно, но без всякого преувеличения, сдержанно и вместе с тем темпераментно. Теста, Казаледжо, Равель, Лидия Куаранта и все остальные без исключения дали вам еще одно яркое доказательство своего искусства. Нечего говорить о достоинствах сценария, о богатстве и новизне декораций — обширной лестнице, на которой развертывается сцена пожара» [222].

За границей, особенно за пределами континентальной Европы, которой ограничивалась слава Цаккони, фильм был встречен менее восторженно. Затем Пастроне временно сократил объем своей продукции, собирая все силы и средства для осуществления грандиозного фильма «Кабирия». Как мы увидим дальше, вскоре после этого фильма он вновь вернулся к современным сюжетам.

Знаменательна и эволюция плодовитого Марио Казерини, который окончательно отказался от исторических сюжетов лишь в 1914 году, после провала за границей своего грандиозного фильма «Нерон и Агриппина».