Всеобщая история кино. Том 2 (Кино становится искусством 1909-1914)

Джованни Пастроне, один из крупнейших деятелей итальянской кинематографии, с 1908 года руководивший фирмой «Итала», лишь случайно оказался в роли режиссера. Этот делец был прежде всего крупным предпринимателем и осуществлял общий надзор за выпуском большинства фильмов «Итала», не принимая личного участия в их постановке. В некоторых отношениях его можно сравнить с американцами Томасом Инсом, Стюартом Блэктоном и Мак Сеннеттом или с французом Зекка, но с той существенной разницей, что Пастроне, человек высокой культуры, в «Кабирии» проявил сознательное стремление к художественной выразительности.

Замысел этого фильма созрел у Пастроне в начале 1913 года. Сначала он назвал свой будущий фильм «Симфонией огня» и приурочил его действие ко времени рунических войн.

Этот выбор был подсказан триполитанской войной, которая в то время волновала всю Италию и служила рационалистам поводом для воспоминаний о завоевании Африки Сципионом. Они пытались извинить неудачи своей колониальной экспедиции в Ливию ссылкой на бесплодные победы Ганнибала. Еще не окрепший итальянский империализм, на первых порах очень пылкий и необузданный, громко требовал превращения Средиземного моря в Маге Nostrum. В ряде эпизодов еще неоконченного сценария большое место отводилось царице нумидийской Софонизбе, супруге Сифакса. Древняя Нумидия была частью Алжира — французской колонии… Несмотря на интерес публики к пуническим войнам, они еще никогда не служили сюжетом итальянских фильмов; «Саламбо» Флобера был источником, дающим Пастроне широкие возможности для заимствования, а воспоминания об Урсусе из «Камо грядеши?» создали в его воображении добродушного великана, непобедимая сила которого должна была охранять юную героиню.

Закончив сценарий, Пастроне обратился к «божественному» Габриэлю д’Аннунцио. Знаменитый поэт скрывался во Франции, куда он сбежал от своры итальянских кредиторов. Пастроне написал д'Аннунцио, что «ему пришла в голову идея, которая сулит писателю огромную выгоду, но не причинит ему никакого беспокойства и никоим образом не повредит его репутации». Литературный вельможа охотно согласился принять Пастроне, который прибыл в Париж и встретился с ним в большом отеле.

«Д’Аннунцио принял меня, — рассказывает Пастроне [169], — и соблаговолил выслушать. Когда я закончил, он сказал: «В книге Иова написано: «Число глупцов неисчислимо». Но, по всей видимости, ни вы, ни я не принадлежим к этой категории. Сколько вы мне дадите за подпись под вашим фильмом?»

Я не ожидал такого цинизма. Мы поторговались и, наконец, остановились на кругленькой сумме. Я вручил ему 50 000 франков. Впоследствии мне пришлось дать ему еще столько же, чтобы он оставил меня в покое.

Мой сценарий был уже давно написан. Но из приличия я не осмелился захватить с собой ни строчки. Как только торг был закончен, я сделал вид, что импровизирую перед д’Аннунцио. Он выслушал меня, ни разу не прервав моего рассказа. Однако впоследствии он снабдил моих героев новыми, более удачными именами; Кабирия, что значило «рожденная в огне», Мачисте (Нацист), Кресса, Картало, Бодасторет и другие.

Требовалось еще подтвердить наше соглашение каким нибудь документом, чтобы сценарий стал законным творением писателя. В своей гостинице я поспешно набросал десятка три страниц, вкратце изложив содержание придуманного мной сюжета. Когда Габриэль д’Аннунцио снова принял меня, он подписал каждую из 30 страниц, не потрудившись даже их прочитать. В дальнейшем он должен был составить надписи к фильму. В контракте он обязался присутствовать на первых демонстрациях фильма в различных странах. Всюду рекламировалось его имя, а я как режиссер фильма фигурировал на втором плане под псевдонимом Пьеро Фоско.

Д’Аннунцио не пытался отрицать это выгодное ему авторство. Он уже давно интересовался кинематографией и понимал, что хороший фильм может еще увеличить его славу. Итальянскую кинематографию, достигшую в то время своего расцвета, провозгласили во всем мире вершиной искусства. Д’Аннунцио повсюду объявлял себя автором и постановщиком «Кабирии»; так, например, директору театра «Порт Сен-Мартен» в Париже он написал [170]:

«Я только что создал для кино греко-римско-пуническую драму в духе «Камо грядеши?» Речь идет о нескольких километрах пленки — немой, но полной приключений. Необычайно, вы увидите…».

В крупной миланской газете «Корриере делла Сера» д’Аннунцио снова объявил:

«Одна туринская фирма, руководимая просвещенным и энергичным человеком, обладающим топким чувством формы, готовит общедоступное произведение искусства по придуманному мной, но еще неопубликованному сюжету. Дело идет об эскизе исторического романа, который я набросал несколько лет тому назад и теперь обнаружил среди своих многочисленных бумаг… (sic!).