Всеобщая история кино. Том. Кино становится искусством 1914-1920

Через двое суток после перехода власти в руки Советов новое Советское правительство организовало Государственную комиссию по просвещению и поставило во главе ее А. Луначарского. Затем в этой комиссии при отделе внешкольного образования, руководимом Н. К. Крупской, был создан фотокиноотдел. Советское кино сделало свои первые шаги…

Глава XXX ЧАРЛИ-БУНТАРЬ (ЧАПЛИН в 1917–1919 гг.)

„Quousque tandem, Catilina…" „Доколе, наконец, Каталина…” В „прекрасную эпоху” еще в моде был Цицерон и латинские изречения. Но в 1917 году на всех фронтах, во всех окопах, во всех гарнизонах раздавался безудержный могучий клич солдат: „Война надоела1”. В тот год он нашел отзвук в фильмах Чаплина, произведя разительную перемену в его творчестве. Если бы мы могли в течение нескольких дней беспрерывно смотреть фильм „Жизнь Чарли”, который начинается в 1914 году картиной „Зарабатывая на жизнь” и кончается в 1940 году „Великим диктатором”, охватывая две войны, мы были бы поражены тем, какой перелом произошел в этой жизни в 1917 году. Покончено со смехом, шутками, танцами как самоцелью. Свидетель превратился в судью, и он обвиняет. Сдержанность и осторожность делают обличение более грозным… „Спокойная улица”, „Иммигрант”, „Бродяга”, „Собачья жизнь”, „На плечо!", „Солнечная сторона”— шесть шедевров, созданных между 1917и 1919 годами, составляют единое творческое целое. Не важно, что контракт, заключенный в начале 1918 года, делит этот цикл надвое: шесть новых песен чаплиновской эпопеи невозможно разрознить…

„Спокойная улица” находится в Лондоне. Но, рассказывая о жизни обездоленных Англии, фильм на самом деле показывает жизнь обездоленных Америки. Ибо Чаплину приходится принимать некоторые меры предосторожности. В 1948 году действие картины „Мсье Верду”, этого антиамериканского фильма, происходило в Париже.

„Спокойная улица” от начала до конца — гениальное кинопроизведение, без единой погрешности, без единого спада. Сила сатиры маскируется острым юмором, которым Чаплин еще никогда не пользовался с таким успехом.

Сценарий высмеивает традиционную мораль американских фильмов, где „спасение в последнюю минуту”, благополучный конец, счастье, устанавливаемое полицией и пастором, торжествующее ханжество представлены как необходимые и достаточные условия человеческого братства. Гриффит на протяжении всей своей творческой карьеры принимал это мировоззрение без всякой критики.

Бродяга Чарли получает поручение от евангелистов. Он встречается с очаровательной Эдной из Армии спасения. Любовь возвращает его к добру: он отдает украденные им пожертвования и спешит в ближайший полицейский участок — он хочет стать полисменом. По сатирическому замыслу, завуалированному Чаплином, роли полицейского комиссара и его агентов исполняют артисты, которые играли евангелистов, проповедующих в трущобах.

Чарли — постовой полисмен на улице, иронически названной „Спокойной”. Какой-то исполин, сила которого безгранична (Эрик Кэмпбелл), расправляется с полицейскими, которые осмеливаются появиться на этой улице, и их приносят в полицейский участок на носилках. Чарли, простодушный и чистосердечный, испытывает на „Голиафе” силу своего мундира. Затем он вступает в неравную борьбу; он побеждает, скорее по воле случая, чем с помощью изворотливости, — его противник одурманен светильным газом. Закованного „Голиафа” доставляют в участок. Но вот он приходит в себя, разбивает ручные кандалы и бежит на „Спокойную улицу” отомстить „Давиду”.

Сострадательная Эдна посещает трущобы в сопровождении ухаживающего за ней галантного полисмена, ставшего начальником в этом квартале. Но возвращается „Голиаф”, и начинается погоня. Чарли укладывает противника, сбросив на него со второго этажа чугунную печку, и становится на время непобедимым атлетом, когда получает укол в ягодицу от морфиниста, который похищает Эдну и держит ее как пленницу в погребе, украшенном портретом Георга V. „Любовь взяла верх над силой. Сладость прощения принесла Мир и Надежду на „Спокойную улицу”, — возвещает с едкой иронией последний титр, открывающий панораму трущоб, отныне управляемых религией и полицией, уподобленных американскому городку в воскресное утро, когда святоши отправляются в храм.

Острая сатира, высмеивающая полицию, религию и гангстеров, подсказана глубокой любовью к бедным кварталам, в которых прошло детство братьев Чаплин. Чарли высмеивает некоторых „бедняков”, но при этом он обрушивается на богачей-благотворителей. Например, он показывает, как Чарли, прицепив на грудь жалкого, опустившегося отца многочисленного семейства полицейскую бляху вместо медали, кормит его отпрысков, бросая им, словно цыплятам, хлебные крошки.