Всеобщая история великих путешествий и великих путешественников. Часть II «Мореплаватели XVIII века»

На карту Пор-де-Франсе, составленную Моннероном и Бернизе, оставалось нанести только глубины. Эту задачу поручили нескольким офицерам. Для промеров снарядили три шлюпки под начальством Эскюра, Маршенвиля и Бутена. В момент отплытия шлюпок Лаперуз, знавший о подчас слишком пылком рвении Эскюра, посоветовал ему соблюдать величайшую осторожность и производить промеры в проливе только при отсутствии прибоя.

Шлюпки ушли в шесть часов утра. Моряки отправились на выполнение задания, как на прогулку. Им предстояло охотиться и завтракать на берегу в тени деревьев.

«В десять часов утра, — рассказывает Лаперуз, — я увидел возвращающийся малый бот. Несколько удивленный, ибо я не ждал его так рано, я спросил у Бутена, прежде чем тот поднялся на палубу, что случилось. В первое мгновение я опасался, не произошло ли какого-нибудь нападения со стороны дикарей. Вид Бутена усиливал мою тревогу: его лицо выражало глубокую скорбь.

Он немедленно сообщил мне об ужасной катастрофе, свидетелем которой он был. Сам Бутен избежал ее лишь благодаря самообладанию, давшему ему возможность использовать все средства к спасению, остававшиеся при таких исключительно опасных обстоятельствах. Следуя за начальником отряда, он очутился среди бурунов, разбивавшихся о берега пролива; в это время был отлив, и скорость течения составляла три-четыре лье в час. Бутен сообразил поставить свой бот кормой к волнам, так что тот, поднимаемый валами, не набирал воды и в этом положении — задом наперед — отлив должен был вынести его из бухты.

Вскоре Бутен увидел буруны перед носом бота и очутился в открытом море. Думая больше о спасении товарищей, чем о своем собственном, он подошел к краю бурунов в надежде, что ему удастся кого-нибудь спасти; он даже снова вступил в полосу прибоя, но отлив его отбросил назад; тогда он взобрался на плечи к Мутону, чтобы охватить взором как можно большее пространство; но тщетно — море уже поглотило свои жертвы… В малую воду[161] Бутен вернулся.

Море стало совершенно спокойным, и у Бутена сохранилась еще слабая надежда, что бискайский баркас с "Астролябии" уцелел, так как он видел гибель только нашего баркаса. Маршенвиль в тот момент находился в четверти лье от опасного места, то есть в совершенно спокойных, как в самой тихой гавани, водах; но молодой офицер, побуждаемый благородством — несомненно, безрассудным, ибо при сложившихся обстоятельствах он не мог оказать никакой помощи, — обладавший слишком возвышенной душой и слишком большим мужеством, чтобы заниматься подобными размышлениями, когда его друзья подвергались такой страшной опасности, поспешил на выручку, устремился в полосу прибоя и стал жертвой своего великодушия, погибнув вместе с теми, кого он пытался спасти.

Вскоре ко мне на корабль прибыл с "Астролябии" Лангль, столь же удрученный горем, как и я, и со слезами на глазах сообщил мне, что несчастье неизмеримо серьезнее, чем я думал. Со времени отплытия из Франции он поставил себе непреложным законом никогда не посылать на одно и то же задание двух братьев Лаборд-Маршенвиля и Лаборд-Бутервилье; но на этот раз он уступил их просьбам и разрешил им отправиться вместе погулять и поохотиться; почти так мы оба расценивали предстоявший шлюпкам поход, считая его столь же малоопасным, как на Брестском рейде в хорошую погоду».

Немедленно отрядили несколько шлюпок на поиски потерпевших кораблекрушение. Туземцам обещали награду, если им удастся кого-нибудь спасти. Но возвращение шлюпок рассеяло последние надежды. Все погибли.

Через восемнадцать дней после катастрофы фрегаты покинули Пор-де-Франсе. На острове, расположенном посредине бухты и получившем название Кенотаф (Гробница), Лаперуз воздвиг памятник несчастным французским морякам. На нем была выгравирована следующая надпись:

У ВХОДА В БУХТУ ПОГИБ ДВАДЦАТЬ ОДИН ОТВАЖНЫЙ МОРЯК.

КТО БЫ ВЫ НИ БЫЛИ, ОПЛАКИВАЙТЕ ИХ ВМЕСТЕ С НАМИ.

У подножия памятника закопали бутылку с запиской, содержавшей рассказ о печальном событии.

Расположенная на 58°37' северной широты и 139°50' западной долготы, бухта Пор-де-Франсе обладает большими преимуществами, но также и некоторыми нeудoбcтвaми, из числа которых в первую очередь нужно упомянуть течения в ведущем в нее проливе. Климат в этих местах неизмеримо мягче, чем на той же широте в Гудзоновом заливе, поэтому растительность достигает исключительной мощи. Нередко встречаются сосны диаметром в шесть футов и вышиной в сто сорок; сельдерей, щавель, люпин, дикий горох, цикорий, мимулус (губастик) попадаются на каждом шагу; имеется также множество овощей, употребление которых способствовало сохранению здоровья матросов.

Море у этих берегов изобилует рыбой: лососем, пеструшкой, мойвой, губаном, камбалой.

В лесах живут барибалы[162], бурые медведи, рыси, горностаи, куницы, белки, бобры, сурки, лисицы, лоси, каменные бараны; наиболее ценными считаются меха выдры, морского бобра и котика.