Всеобщая история великих путешествий и великих путешественников. Часть II «Мореплаватели XVIII века»

В течение трех дней «Географ» находился в виду Порт-Джексона, но из-за слабости матросов не мог войти в бухту. Наконец от берега отвалила английская шлюпка и доставила на корабль необходимых для управления им людей и лоцмана.

«Бухта Порт-Джексон начинается проливом, имеющим в ширину не больше двух миль, — говорится в отчете. — Постепенно расширяясь, она образует обширный водоем, достаточно глубокий для стоянки самых больших судов, достаточно вместительный, чтобы в нем могли чувствовать себя в безопасности все пришедшие суда; тысяча линейных кораблей, по утверждению коммодора Филлипа, без труда могли бы здесь маневрировать.

Посреди этой великолепной бухты на ее южном берегу у одной из главных гаваней возвышается город Сидней. Расположенный на противоположных от моря склонах двух соседних холмов, между которыми протекает небольшой ручей, этот рождающийся город имеет приятный и живописный вид.

Прежде всего бросаются в глаза батареи, затем госпиталь, рассчитанный на двести или триста больных, привезенный коммодором Филлипом из Англии в разобранном виде. Дальше тянутся огромные склады; самые большие корабли могут подойти к ним, чтобы разгрузиться. На верфях стояли незаконченные шхуны и бриги, строившиеся исключительно из местного леса.

Прославившийся открытием пролива, отделяющего Тасманию от Новой Голландии, барк, на котором плавал Басс, хранится в Порт-Джексоне подобно какой-то святыне; несколько табакерок, изготовленных из его деревянного киля, являются реликвиями, ревниво хранимыми преисполненными гордости владельцами. Наиболее достойным подарком для нашего командира губернатор счел кусочек дерева от этого барка, заключенный в широкую серебряную оправу с выгравированной на ней надписью, перечисляющей основные моменты открытия Бассова пролива».

По соседству с тюрьмой, вмещавшей от ста пятидесяти до двухсот узников, находились винные и продовольственные склады, дом губернатора, казармы, обсерватория и церковь, строительство которой в то время еще не подвинулось дальше фундамента.

Не менее интересно было наблюдать за переменами, происшедшими с каторжанами.

«Население колонии явилось для нас новым предметом удивления и размышлений. Пожалуй, еще никогда государственные деятели и философы не имели перед собой более достойного объекта для изучения; пожалуй, никогда еще благотворное влияние общественного перевоспитания не проявлялось с такой очевидностью и полнотой, как мы это видим теперь в описываемом нами далеком краю. Здесь собрались страшные разбойники, долгое время приводившие в ужас правительство своей родины; отвергнутые европейским обществом, увезенные на край света, с первых же дней изгнания поставленные перед выбором между неизбежным наказанием и надеждой на более счастливую участь, постоянно находившиеся под неусыпным и действенным контролем, они поневоле должны были отказаться от своих антисоциальных привычек.

Большая часть ссыльных, искупив свои преступления тяжелой работой, снова стала полноправными гражданами. Вынужденные сами интересоваться поддержанием порядка и законности, чтобы не лишиться приобретенного имущества, обзаведясь семьями, они привязаны к своему теперешнему положению самыми могущественными и самыми драгоценными узами. Такое же превращение, достигнутое точно теми же средствами, произошло с женщинами и несчастными девушками, которые постепенно приучились к нормальному образу жизни и стали в настоящее время разумными и трудолюбивыми матерями семейств…»

Прием, оказанный французской экспедиции в Порт-Джексоне, был самым сердечным. Английские власти предоставили в распоряжение ученых все возможности для продолжения исследований. Одновременно военные власти и частные граждане снабдили моряков свежей провизией, запасом продовольствия, медикаментами и т. п.

Экскурсии в окрестности дали богатые результаты. Естествоиспытателям представился случай изучить знаменитые виноградники Роуз-Хилл. Лучшие сорта виноградных лоз были доставлены туда из Капской колонии, с Канарских островов, с Мадейры, из Хереса и из Бордо.

«Нигде на свете, — утверждали опрошенные нами виноградари, — виноград не дает такого энергичного, бурного роста, как здесь. В течение двух-трех месяцев все признаки обещают нам обильный урожай в вознаграждение за труды; но стоит подуть даже самому легкому ветерку с северо-запада, как все безвозвратно погибает: почки, цветы, листья — ничто не может устоять против палящего жара; всё вянет, всё умирает».

Вскоре культура винограда, перенесенная в более благоприятные условия, получила широкое развитие, и австралийские виноградники, хотя в настоящее время еще и не могут похвалиться особо знаменитыми сборами, дают все же приятное на вкус и очень крепкое вино.