Всерьёз

Только я понимаю, что значат эти танцы. Это мои метания по квартире, это полёты моего тела из угла в угол, это убийственный круговорот. Мои болезненные движения, которые забавляют и придают бодрости сводному брату.

Танец до упаду.

Эти садистские развлечения всегда заканчиваются моим жёстким приземлением. Как физическим, так и моральным.

Душа на куски. Вера в лучшее на куски.

Моя уверенность в себе исчезает бесследно, оставляя собственную ненужность.

Но по сей день я загадочным образом всё ещё живу. Даже самой себе не могу обьяснить, как умудряюсь возродиться из пепла и следовать намеченной цели – в конечном счёте выбраться из-под обломков прошлой жизни и построить счастливое будущее.

Что это?

Терпение? Выносливость? Жажда правосудия?

Я склонна верить, что папино поучение: «Никогда не сдавайся» крепко обосновалось в самых сокровенных уголках моей души и приобрело в моём сознании глубокий смысл.

Я, сама того не ведая, всего лишь следую заложенным в меня инструкциям.

Сказали – стоять до последнего. Вот и стою.

Папино слово – закон. Папа – авторитет. Папа – хранитель моей души.

Хоть его и нет со мной, я всё равно знаю, что он стоит за спиной и поддерживает, заглаживая раны и прогоняя моё отчаяние.

Воспоминания о папе – моё тихое пристанище, но как бы я хотела снова почувствовать живую опору. Приткнуться к широкой мужской груди и спокойно уснуть, слушая размеренный стук сердца и глубокий чарующий голос, убеждающий, что всегда будет рядом.

Сон. Мечта…

– Алиса!

…или реальность?

– Тише-тише… Я здесь… и не оставлю тебя… Чшш…

Жадно прислушиваясь к этому шёпоту, разлепляю глаза и меня окутывает сплошная темнота.

Окна плотно занавешены и мне с трудом удаётся различить очертания фигуры.

– Папа? – произношу в надежде вслух, но сонная голова напоминает, что этого просто не может быть.

– Нет, мышонок, не папа… – мягко отвечает голос и я, столкнувшись с противоречивыми эмоциями, разочарованием и облегчением, нервно вздрагиваю. – Игорь?

– Я. – узнаю этот уверенный тон и чувствуя потребность хоть в капле защищённости, слепо доверяюсь своим инстинктам и цепляюсь за мужчину, как за спасательный жилет. – Отстрани от себя все плохие мысли и думай сейчас о том, что ты любишь.

Всё ещё находясь в подвисшем состоянии между сном и реальностью, я кидаю все силы на успокоение нервов и не могу осознать до конца, что от меня требуется.

Ощущая тепло мужского тела, приятный терпкий запах, глубокое дыхание, тяжесть ладони, непрерывно поглаживающей мои волосы, я отдаюсь волне спокойствия, исходящей от моего утешителя и закрываю глаза.

– Что ты любишь, мышонок? – бархатный шёпот ласкает слух и проникая в голову, обволакивает мысли.

– Что я люблю? – тихо повторяю.

– Да. Расскажи мне то, что никто не знает… – будто вводит в транс Игорь, медленно притягивая к себе и укладывая нас на кровать.

– Зачем? – покорно расслабляюсь на его груди и ныряю в вереницу собственных тайн.

– Чтобы это не растворилось в неизвестности, а оставило след в нашей памяти, – его голос кажется таким доверительным, что я забываю о привычной осторожности. – Расскажи мне, пока не уснула…

– Ты же болтун, Березин… – борюсь я с зевотой.

– Твоё будет моим, а наше я сохраню любой ценой, – тронув губами мой висок. – От чего приходит в восторг мой мышонок?

– От холодной плитки под босыми ногами, от запаха спичек и неоновых лампочек… – сонно бормочу я, наслаждаясь касанием шероховатых мужских пальцев к своей щеке.

– Моя милая девоч…

– И мне нравилось трогать горячие гильзы, когда папа стрелял… – едва слышно произношу я, утопая в манящей безмятежности.

– Оу… – различаю удивлённый возглас. – Он был суровым отцом?

– Нет… – погружаясь в сон. – Он был добрым и меня оберегал…

Длинные секунды тишины и последние слова перед моим забвением:

– Теперь я буду тебя оберегать.

* * *

ИГОРЬ

– Ааа! – выдирает меня из сна истошный ор.

– Ааа! – от внезапности перехожу на тонкий визг и прикрываюсь одеялом.

– Березин! – таращится в ужасе на меня Алиса.

– Что? – не понимаю происходящего.

– Как ты оказался в моей постели? Я тебя вчера в соседней комнате оставила! – активно негодует девушка, отползая на край кровати.

– Господи, Фадеева… – протираю ладонями лицо, гоня прочь все предпосылки к инфаркту. – Так и рассудка можно лишить… Твою голосину можно вместо будильника ставить!

– Что ты забыл тут? – никак не может угомониться Алиса, держа меня взглядом на мушке. Точно зубами в горло вцепится.

– А ты не помнишь? – чешу затылок. – Ты кричала и плакала во сне, бредила о каком-то танце… я тебя успокаивал.

Вижу, как её глаза озаряет понимание и она сдавленно выдыхает:

– Спасибо… Мне частенько снятся кошмары…

– Мне после такого пробуждения теперь тоже будут, – откидываюсь обратно на подушку и устремив на потолок пустой взгляд, перезагружаю мозг.

– Извини… – прокашливается рядом Алиса. – Я… не люблю, когда кто-то приближается ко мне спящей…

– Были прецеденты? – поворачиваю к ней голову и выискиваю любое подтверждение неприятной догадки, но Алиса отодвигается в сторону и целенаправленно блокирует любое проявление эмоций.