Всевидящее око фараона

А на следующий день припекло так, что ни о вчерашнем разговоре, ни о страхах своих постыдных вспоминать Федору было некогда. Кругом все громыхало и плавилось, дым стелился клубами, кричали, срывая глотки, командиры расчетов, наводчики, бились в стороне напуганные кони, подносились снаряды. Шел бой, страшный, кровавый, унося каждую минуту чьи-то жизни.

За себя Федор уже не боялся, голову не пригибал, делом был занят, да и берегли его, «Око» берегло. Но тот самый снаряд он увидел отчетливо. Как он летел, как падал, и знал, что не спасется. Грохот, вспышка, острая боль. Вот и все. Темнота, бесчувствие. Совсем не страшно.

Очнулся он от боли в ноге, острой, неожиданной. Застонал тихонько, потом сообразил, что жив, значит! Обрадовался. Тут же к нему и слух вернулся, и все остальные чувства. Бой еще шел. Кругом по-прежнему грохотало. А у него на груди чьи-то ловкие руки расстегивали гимнастерку. Почему на груди? Он ранен в грудь? А почему тогда нога? Нет! Федор интуитивно вскинул руки, попытался защититься.

— Тш-тш, — бормотал кто-то тихонько на ухо, — лежи, милый. Лежи.

Голос был знакомый, Федор с трудом разлепил глаза и увидел над собой склонившегося Лукича. Он силился разлепить губы, возразить, прикрикнуть, но ничего не выходило, не хватало сил. А шнурок от мешочка уже был в руках у Лукича, сверкнуло едва заметно лезвие перочинного ножичка, и Лукич скрылся в дыму и грохоте, оставив своего командира лежать на земле беспомощного, раненого, истекающего кровью, ограбленного. Последнее было отчего-то страшнее и больнее всего. Ограбленного. Совсем близко еще грохнуло. Ограблен…

Глава 19

13 апреля 2023 г. Санкт-Петербург

— Оксана Даниловна, это снова я, — входя в знакомый кабинет, возвестил Андрей. Радости на лице хозяйки кабинета он не заметил.

— Я думала, мы уже все выяснили, — сухо проговорила Соловьева, неприязненно глядя на капитана. Беспокойства на ее лице заметно не было.

— Увы, появились новые обстоятельства, — не дожидаясь приглашения, присел возле стола Андрей.

— И какие же?

— Вы встречались со Щелоковой и потребовали у нее долю наследства, — начал издалека Андрей.

— Не потребовала, а попросила, это во‑первых, во‑вторых, что тут противозаконного? Я честно сказала, что буду претендовать на свою долю. Точнее, долю ребенка, по закону, прошу заметить, если понадобится, через суд. Или, если ее это не устраивает, может решить это дело, не доводя до суда.

— И что же вы попросили у нее?

— Какое это имеет значение? — все так же спокойно поинтересовалась Соловьева.

— Имеет, если я спрашиваю. К чему темнить, ведь я могу спросить и у Щелоковой, — напомнил Андрей.

— Хорошо. У Павла имелась одна семейная реликвия. Старинная драгоценность, я сказала, что готова удовольствоваться этой вещью, чтобы у моего будущего ребенка осталось хоть что-то на память об отце.

— Что это за вещь?

— Золотой глаз. Довольно большой, старинный.

— Вы его видели когда-нибудь?

— Нет. Но Павел рассказывал, — пожала плечами Соловьева.

— Вы знаете, сколько он стоит?

— Нет, но это не важно. Мне была важна память, а не деньги. Я не собиралась его продавать.

— Хм.

— Слушайте, к чему весь это разговор и почему вас так интересует это «Глаз»?

— Дело в том, что его похитили.

— Как? Когда? Надеюсь, вы не думаете, что это я? — Вот теперь она забеспокоилась.

— Скажите, вы кому-то рассказывали об этой вещи? — не спешил ее успокаивать Андрей.