Всевластие любви

– Я тебя не понимаю. Я сказала тебе достаточно, чтобы ты уяснила, что я только о нем и думаю. Я не спускала с него глаз, выхаживала его, когда он болел, исполняла все его желания, лаской и весельем выводила его из приступов… и ты осмеливаешься задавать мне подобные вопросы? Или ты полагаешь, что это было очень легко? Позволь мне сказать, что я так давно не испытывала душевного покоя, что успела забыть, каково оно – ложиться спать без забот и просыпаться утром без ощущения черной тучи над головой! И сейчас меня больше всего тревожит то, что я недолго смогу скрывать правду о нем. Это было относительно просто, пока он был мал; но сейчас он стал сильней, и Баджер с ним уже не справляется. Делаболь пока выполняет свою роль, но Торкил стал хитер, и ему несколько раз уже удавалось улизнуть от них обоих. И главное, никто из них не способен управлять Торкилом, как я – с помощью одного только слова! Ставя перед собой цель подчинить его своей воле, я работала на будущее: было необходимо добиться, чтобы я внушала Торкилу ужас, чтобы он привык подчиняться мне беспрекословно! Детские привычки, видишь ли, не так легко истребить. Если бы хоть Делаболь мог быть с ним построже, но он всегда был слишком легкомысленным, а Баджер и вовсе на Торкила надышаться не мог. Торкил их не боится, более того, он их обоих презирает!

Кейт спросила упавшим голосом:

– Сэр Тимоти знает правду?

– Боже правый, конечно нет! – воскликнула леди Брум. – Я старалась по мере возможности держать его в стороне, так что он не должен ни о чем догадываться. Я боюсь, что этот удар окажется для него смертельным! Никто ничего не знает, кроме Сидлоу. К счастью, Торкил, за вычетом последних трех лет, почти постоянно болел и не мог никуда выходить. Мне это доставляло немало тревог, а сэр Тимоти пришел к выводу, что сын его – инвалид. Да и не один сэр Тимоти так думал, и удивляться тут нечему! Через что мне с ним пришлось пройти! Я не помню ни одной эпидемии, которая бы его миновала, – он переболел даже тифом, и если бы не я, он бы умер! А сколько раз у него болело горло, сколько было простуд, не говоря уже о головных болях, – и не сосчитать! По моим представлениям, лишь один человек что-то подозревает; вряд ли надо называть его – это дорогой племянничек сэра Тимоти. Но он не может знать наверняка, что Торкил безумен; и хотя я не сомневаюсь, что он был бы рад посеять раздор, не могу не надеяться, что он не рискнет вызвать у дядюшки смертельный сердечный приступ, пока не сочтет это выгодным! Но не тут-то было! Пока Торкил жив – здоровый или больной, – Филиппу не бывать лордом Брумом из Стейплвуда! А если у Торкила будет сын, Филиппу не стать наследником сэра Тимоти!

Кейт не сразу смогла заговорить. Запальчивые слова рвались с языка, но она загнала их обратно. Впившись ногтями в ладони, она наконец выговорила голосом, лишь слегка дрожавшим от возмущения:

– Так значит, вы пригласили меня в Стейплвуд, чтобы принудить выйти замуж за Торкила, зная, что он безумен? А я-то считала, что у вас добрая душа, мэм!

Леди Брум вопросительно подняла брови:

– А разве я не была добра к тебе, Кейт? Ты столько раз повторяла, что желала бы хоть как-нибудь меня отблагодарить, но, когда я единственный раз попросила тебя об одолжении, ты отказываешь! Вот уж не думала, что твоя благодарность только на словах! А что до принуждения… не надо, пожалуйста! Когда это я тебя принуждала? Я не принуждала тебя приезжать в Стейплвуд и не принуждаю жить здесь. Ты свободна выбрать себе место, какое пожелаешь.

Кейт встала.

– Я хочу уехать завтра же, мэм, – тихо сказала она.

Леди Брум усмехнулась:

– О да, конечно… если у тебя хватит денег на извозчика! Или ты намерена занять у меня?

– Нет, мэм.

– Нет? Но, надеюсь, ты не собираешься продать жемчуг, который я тебе подарила?

В ту же секунду Кейт расстегнула ожерелье и протянула ей.

– Пожалуйста, возьмите его, мэм!

Леди Брум пренебрежительно усмехнулась и снова уселась в свое кресло. Похлопав по подлокотнику, она сказала:

– Подойди, дитя мое! Я всего-навсего пошутила. Если ты и вправду хочешь уехать обратно в Лондон после всего, что я тебе рассказала, я дам тебе свой экипаж. Только, пожалуйста, не завтра! Такой внезапный отъезд будет выглядеть странно и вызовет всевозможные сплетни, которые не нужны ни мне, ни тебе. Ну что, ты совсем не желаешь посидеть рядом со мной?

– Я думаю, мне пора уйти, мэм. Пожалуйста, не говорите ничего больше! Убеждать меня выполнить ваше желание совершенно бесполезно. И даже более чем бесполезно, потому что вы заставите меня пренебречь вежливостью, а мне этого совсем не хотелось бы.