Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси

   — Но это же война. Пленных ослепляли, чтобы напугать врага, сломить его волю: будете против нас воевать, и вас постигнет такая же участь!

   — Какие же вы, мужчины, жестокие! Я никак не думала, что ты станешь оправдывать столь бесчеловечные поступки...

   — Что делать? Нас с детства приучают к тому, что мы будем воевать и убивать. Как же иначе защищать свою родину?

Так, разговаривая, они незаметно подъехали к Вышгороду. Дорога шла степью, но перед самым городом упёрлась в лес и стала заворачивать по его кромке.

   — Далеко ещё до города? — спросила Феофания.

   — Чтобы обогнуть чащу, надо около получаса езды. Но если пойти напрямик, то получится вдвое быстрее.

Феофания загорелась:

   — Хочу напрямик! Я люблю бродить по лесам, там душой отдыхаешь.

   — Тогда придётся слезть с лошади.

   — Ну и что? Разомнёмся немного, а то тело затекло.

Они взяли коней под уздцы и углубились в дебри. После июльского зноя их встретила прохлада и тишина, которую нарушало пение птиц да шуршание сухой листвы под ногами. Сначала шла ровная местность, поросшая травой, кое-где встречались грибы — в основном сыроежки и мухоморы. Но потом пошли овраги, сырые, с запахами гнили, налетели комары, кусали. Однако им идти было весело, их подбадривало присутствие друг друга, они шутили и смеялись, будто давнишние знакомые. В одном из оврагов тёк небольшой ручеёк, а на дне была вязкая грязь.

   — Давай перенесу, — предложил он.

Она, не раздумывая, подала ему руки, он потянул на себя, и она оказалась в его объятиях. Они замерли на мгновение, ошарашенные близостью друг друга. Рядом они были совсем недолго, но им показалось это вечностью. Наконец Феофания оттолкнула его от себя, отошла в сторонку и испытующе взглянула на него. Он продолжал следить за ней, в глазах его были восторг и восхищение. Её щёки покрыл багровый румянец, она молча взяла коня за повод уздечки и повела наверх.

Они долго шли, не решаясь заговорить. Наконец Ростислав спросил:

   — Ты сегодня вечером выйдешь?

Она поняла, насколько важен для обоих будет ответ, который она даст, поэтому, чуть помедлив, произнесла:

   — Да.

Однако сначала пришлось пойти на пир, который был устроен во дворце. На нём присутствовала местная знать и гости из Киева и Владимира. Ростислав и Феофания сели за стол в разных местах, только изредка переглядывались между собой и затаённо улыбались. Наконец, когда пир набрал силу и каждому было до самого себя, они перемигнулись и тихонько вышли из гридницы. На улице властвовал вечер. Солнце уже спряталось за кромку леса, но было ещё светло. Они побрели по узким улочкам города, а потом вышли на луга и двинулись в сторону недалёкого леса. На окраине его лепилась небольшая деревенька, возле домов виднелись участки, огороженные жердями и плетнём.

   — Любят у нас на Руси пиры и увеселения, — сказала Феофания. — Чуть что, князья собирают гостей, столы ломятся от угощения.

   — Не только князья. Приди к любому человеку, он сразу выложит перед гостем всё, что у него припасено.

   — Да, русское гостеприимство известно среди окрестных народов.

   — Что интересно, подолгу пьют, а ведь пьяных не видно.

   — Потому что вино употребляют разбавленным водой. К тому же пиво и медовуха рядом, и пьют в меру, только для веселья.

Они подошли к плетню крайнего огорода. Плетень был невысокий и довольно старый. Они прислонились к нему, но колья, видно, подгнили, сломались, и они опрокинулись назад вместе с загородкой. Кругом росла крапива, и они сильно обожглись. Встали, поглаживая обожжённые места. А потом, глядя друг на друга, стали весело и беззаботно смеяться.

   — Пойдём прочь, — сказал Ростислав, когда они немного успокоились. — А то ещё собак на нас спустят.

Они направились по лугу, взявшись за руки. Через несколько шагов он легонько притянул её к себе, она качнулась в его сторону, и они поцеловались.

   — Я как увидел тебя вчера на пиру, сразу влюбился, — шептал он ей.

   — А ты мне сначала не очень приглянулся.

   — Почему?

   — Не знаю...

Не могла же она ему рассказать, как сватался его отец и как она ему отказала.

   — А сейчас я тебе нравлюсь?

Вместо ответа она теснее прижалась к нему.

   — Сколько вы пробудете в Киеве? — спросил он.

   — Не знаю. Как отец решит.

   — А ещё когда приедешь?

   — Откуда мне знать? Сам наведывайся во Владимир.

   — Попробую отпроситься. Может, отец отпустит.

   — А если будет против? — задала она вопрос, вспоминая потерянное лицо Рюрика, когда он увидел её в киевском дворце.

   — Сбегу без разрешения! — заявил он, хотя в душе не очень верил в такую возможность. Она тотчас уловила колебание в его голосе, нахмурилась и отвернулась.

   — Ты что, не веришь, что я к тебе приеду? — спросил он.

   — Далеко очень, — со вздохом ответила она.

Ростислав задумался, потому что знал, сколько времени потребуется добраться до Владимира. Потом остановился, развернул Феофанию к себе, сказал решительно:

   — А давай я посватаюсь к тебе! Завтра же! Тогда и не надо будет никуда ехать!

   — А где мы будем жить? В Киеве или Владимире?

   — Отец даст мне какой-нибудь удел, стану княжить самостоятельно.

Феофания подумала, прижалась к нему:

   — Засылай сватов. Я согласна.

Наутро Ростислав подошёл к отцу.