Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология

Неопределенность наших знаний о той переходной эпохе, которая послужила мостом между поздневедийской и раннеиндуистской культурами и может быть датирована несколькими столетиями до и после условной границы середины I тыс. до н. э., не позволяет предложить сколько-нибудь надежные критерии для датирования текстов паришишт. Однако, поскольку каждая из Вед имела хотя бы по одной паришиште[137], они могут быть выделены в отдельную группу поздневедийских сочинений.

Наибольшее число паришишт — 72 — было создано в школе Шаунаки Атхарваведы[138]. Благодаря широте затрагиваемых в них вопросов — от описания различного рода религиозных церемоний, магии, примет до фонетики, лексикографии и т. д. — они могут считаться своего рода энциклопедией, позволяющей судить о поздневедийской активности атхарвавединов. Паришишты Атхарваведы остались вне сферы внимания Г. Бюнеманн, несмотря на то что они также содержат подробные описания ритуалов круга пуджи[139].

Среди описываемых в паришиштах Атхарваведы ритуалов существует и обряд поклонения Брахме под названием Брахмаяга (Brahmayāga), являющийся ближайшим аналогом ритуалов «Натьяшастры». Этот ритуал описан в «Атхарваведа-паришиште» XIXb[140], которая, как и другие паришишты Атхарваведы, никогда не переводилась на европейские языки, что делает необходимым ее подробное рассмотрение.

В «Атхарваведа-паришиште» XIXb ритуал Брахмаяга определяется как лучшее или первое из жертвоприношений (sarveṣām eva yāgānāṃ paramo ’yam udāhṛtaḥ (АВПар. XIXb. 1.3). Согласно паришиште, этот ритуал имел божественное происхождение и был поведан учителю Шаунаке[141] самим Атхарваном[142] Бхаргавой (от bhārgavaṃ pranipatyātha bhagavāñ śaunako 'vadat / brahmayāgavidhiṃ kṛtsnaṃ vistareṇa vadasva me // paripṛṣṭaḥ sa tena atha atharvā yajatāṃ varaḥ / vidhiṃ kṛtsnaṃ pratiṣṭhāya ākhyātum upacakrame // (АВПар. XIXb. 1.1–2)).

Для совершения ритуала Брахмаяга возводили ритуальный павильон (maṇḍapa[143]), предварительно выбрав дивное, прекрасное, ровное, отдаленное от всех опасностей и хищных птиц место. Именно там следовало строить жертвенный павильон, украшенный арками и флагами, а также снабженный несколькими дверями (maṇḍapaṃ kārayet tatra yathoktavidhinā guruḥ / patākātoraṇir yuktaṃ dvāraiś ca api pṛthagvidhaiḥ (АВПар. XIXb. 1.5).

Завершив постройку, ритуальный павильон освящали. Вначале его окропляли освященной водой и пятикомпонентной смесью (pancagavya), состоящей из пяти получаемых от коровы продуктов — молока, простокваши, очищенного топленого масла, мочи и навоза, а затем, обмазав пол навозом, совершали пуджу умащением (abhyukṣya śāntitoyena pañcagavyena vā sakṛt / gomayena pralipya ādau pūjayed varṇakiḥ pṛthak (АВПар. XIXb. 2.1).

Ночью следовала еще одна пуджа. Жертвенный павильон почитали цветами, а также различными белыми плодами, принося, как предписано, жертвенный дар на четыре стороны света (puṣpaiś ca vividhaiḥ śubhraiḥ phalaiś ca api arcayed budhaḥ / tato baliṃ hared rātrau caturdikṣu vidhānavit (АВПар. XIXb. 2.2). Завершив освящение постройки, в здание вносили наполненные маслом светильники, а затем в середине мандапы изображали божественный круг (мандалу)[144] (pradlpān ghṛtapūrṇāṃś ca pradadyād vividhān tathā / tato maṇḍapamadhye tu vartayed divyamaṇḍalam // (АВПар. XIXb. 2.3).

Затем жрец, используя белую пудру, изображал в середине мандалы прекрасный лотос, а снаружи от лотоса все украшал различными яркими красками (sitacūrṇena tanmadhye likhet padmaṃ suśobhanam / bahiś ca varṇaiḥ śubhrair nānā śobhāṃ prakalpayet (АВПар. XIXb. 2.4). Установив в середине лотос, он должен был начать ритуал, почтив Брахму Парамешвару гимном «Брахмана рожденного…»[145] (madhye padmaṃ tu saṃsthāpya brahmāṇaṃ parameśvaram / brahmajajñānasūktena yathoktam upakalpayet (АВПар. XIXb. 2.5).

Вслед за этими подготовительными действиями начиналась наиболее торжественная часть ритуала. Окропив, как положено, водой и другими жидкостями со словами «эти воды»[146], жрец совершал пуджу, жертвуя Брахме желтую краску, сандал и другие дары, цветы и воскурения (tatha imā āpa ityādyair yathāvad adhivāsayet / rocanācandanādyaiś ca puṣpair dhūpaiś ca pūjayet (АВПар. XIXb. 3.1). Он также одаривал Брахму гирляндами масляных светильников, прекрасными одеждами и едой, белым сандалом и камфорой или же возжиганием ароматической смолы (ghṛtapradīpamālyaiś ca vastrair bhakṣaiś ca śobhanaiḥ / sitacandanakarpūraṃ dadyād vā api hi guggulam (АВПар. XIXb. 3.2).