Вся Агата Кристи в одном томе

— Хм, — пробормотал он наконец, — волосы довольно длинные, волнистые. Густые усы, остроконечная бородка, кустистые брови. Глаза темные?

— Да.

— Волосы и борода с сильной проседью?

Джепп кивнул:

— Ну же, Пуаро, что вы на это скажете? Вам, поди, все ясно как божий день, не так ли?

— Наоборот, совершенно непонятно.

По лицу полицейского инспектора легко читалось, что слова Пуаро для него как бальзам на душу.

— Что, однако, не лишает меня уверенности в том, что загадку эту можно разрешить, — добавил Пуаро.

— Вот как?

— Поверьте, для меня добрый знак, когда дело кажется туманным с самого начала. Куда хуже, когда с первого взгляда все вроде бы легко прочитывается… это не к добру, уж вы мне поверьте! Сразу понятно — кто-то позаботился, чтобы все выглядело именно так.

Джепп жалостливо покачал головой:

— Что ж, кому что нравится. Ежели обо мне, так я уж точно терпеть не могу бродить во мраке.

— А я и не брожу, — насмешливо возразил Пуаро, — я закрываю глаза — и размышляю.

Джепп удовлетворенно вздохнул:

— Что ж, впереди у вас целая неделя — можете поразмыслить вволю.

— Вот-вот. Только не забудьте, что обещали снабжать меня всеми свежими сведениями, мало ли что может вдруг выясниться в результате кропотливого труда и беготни нашего неугомонного друга инспектора Миллера.

— Конечно, Пуаро. Все по-честному. Как-никак мы с вами договорились.

— Умора, да и только, — шепнул мне на ухо Джепп, когда я провожал его к двери. — Словно дитя малое, ей-богу! Держать с ним пари — все равно что ребенка обокрасть, даже неловко как-то!

Я невольно усмехнулся. В глубине души я был совершенно с ним согласен. И, вернувшись, не успел согнать с лица ухмылку.

— Ну вот! — вскричал маленький бельгиец, увидев меня. — Опять смеялись над папой Пуаро? Не так ли? — Он погрозил мне пальцем. — Что, Гастингс, не верите в маленькие серые клеточки? Нет, нет, прошу вас, не смущайтесь! Давайте-ка лучше обсудим это дело — до завершения его еще далеко, тут я с вами не спорю, но даже сейчас я вижу кое-какие интересные моменты.

Догадка молнией блеснула у меня в голове.

— Озеро! — выпалил я.

— И не только, друг мой. Сарай для лодок заинтересовал меня куда больше.

Я украдкой покосился на Пуаро. На лице его играла одна из тех самодовольных улыбок, которые всегда выводили меня из себя. Расспрашивать его сейчас было бы пустой затеей — это я уже знал по давнему опыту.

Джепп не подавал о себе весточки вплоть до следующего вечера, когда около девяти часов вдруг неожиданно появился у нас. По выражению его лица мне сразу же стало ясно, что он просто-таки лопается от желания сообщить нам свежие новости.

— Ну что, мой друг? — осведомился Пуаро. — Все идет хорошо? Только, умоляю вас, не говорите, что вы обнаружили в озере мертвое тело мистера Дэвенхейма, потому что я все равно вам не поверю.

— Нет, тела мы пока не нашли. Зато нашли одежду Дэвенхейма — ту же самую, что он носил в тот день. Ну, что вы на это скажете?

— А еще какая-нибудь одежда пропала из дома?

— Нет, его камердинер клянется и божится, что все на месте. Весь его гардероб в шкафу в целости и сохранности. Но это еще не все. Мы арестовали Лоуэна. Одна из горничных, в обязанности которой входит запирать окна в спальне, утверждает, что видела, как Лоуэн шел к дому со стороны розария, и было это после шести часов. А если быть точным, то минут за десять до того, как он распрощался и ушел.

— А как он сам это объясняет?

— Категорически отрицал, что в тот вечер вообще выходил из кабинета Дэвенхейма. Однако горничная упорно стояла на своем, и в конце концов Лоуэн, правда, с большой неохотой, все же признал, что действительно ненадолго выходил из кабинета в розарий — по его словам, заинтересовался необыкновенным сортом роз. Слабоватое объяснение! Ах да, есть и еще свеженькие улики против него! Впрочем, это выяснилось только что. Оказывается, мистер Дэвенхейм всегда носил на мизинце правой руки массивный золотой перстень с крупным бриллиантом. Так вот, именно этот перстень в субботу вечером был заложен здесь, в Лондоне, и сделал это не кто иной, как тип по имени Билли Келлетт. В полиции он хорошо известен — прошлой осенью просидел три месяца за решеткой за то, что свистнул часы у пожилого джентльмена. Судя по тому, что нам удалось узнать, похоже, этот малый пытался заложить кольцо по крайней мере у пяти разных ростовщиков, и только у последнего ему наконец повезло. На радостях парень напился до беспамятства, затеял драку, причем попало и патрульному полицейскому, и в результате всего оказался в кутузке. Я был на Боу-стрит[166] вместе с Миллером, видел его. Гуляка протрезвел и сейчас трясется от страха. Надо признать, правда, что виноваты в этом отчасти и мы — намекнули, что можем привлечь его к суду за убийство. Если хотите, могу вкратце передать его рассказ, только, скажу я вам, странное это дело!