Вся Андрэ Нортон в одном томе

Она вышла к бассейну и села на скамью, пристально глядя в воду, где цветы лотоса широко раскрыли свои остроконечные лепестки. Теперь она знала, что это поместье ее, или Ашаки, собственное неофициальное убежище, куда принцесса много раз удалялась для научных занятий и созерцания прошлого. В душе она была уверена, что здесь она в такой безопасности — до тех пор, пока она Ашаки, — насколько это было возможно в этом мире.

Появились котята, стремительно выскочившие ниоткуда, и запрыгали рядом с ней. Один из них, сидя в некотором отдалении, заговорил по-кошачьи, пристально глядя вверх прямо в лицо Талахасси, будто передавал ей какое-то сообщение. Когда она протянула руку, он нежно прикусил ее пальцы, самые кончики, тогда как другой котенок широко зевнул и сонно свернулся клубочком.

Это умиротворяло. Она смогла почти отбросить ощущение чуждости. Может ли Ашаки укрепиться в ней и занять господствующее положение? Талахасси беспокойно шевельнулась. Насколько она рисковала, открыв доступ к своему мозгу этим имплантированным воспоминаниям? Имелось...

Талахасси застыла, напряженная. Оба котенка настороженно поднялись, повернулись на скамье, чтобы уставиться на что-то за ее спиной. Рука девушки потянулась к рукоятке кинжала на поясе. Позади нее — теперь — была опасность.

Она заставила себя подняться медленно, будто бы ничего не подозревая. Крик вызовет кого-нибудь из амазонской стражи. Только было здесь что-то... Это она уже ощущала прежде, не как принцесса Амона, а именно как она сама, Та-лахасси Митфорд.

Она медленно повернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, что там скрывалось. Хотя на сей раз был день и не в темном здании, как в другом времени и мире, здесь вновь было это «присутствие» — она не могла точнее описать это.

Однако ничего не удавалось разглядеть...

Ничего? Нет! В дверном проеме того помещения, где Джейта наставляла ее, — там мерцала тень. И эта тень...

Талахасси определила это по какому-то затуманиванию ее собственного зрения, ограниченному этим участком. Собрав все мужество, которое имела, девушка обратила все свое внимание к этому. Ее рука двинулась, но не по ее воле, а направляемая памятью Ашаки, в жесте, чтобы нарисовать в воздухе очертания Ключа.

Здесь была... не угроза, она ясно осознала это, когда взяла под контроль свой страх, тут же начавший отступать. Здесь была нужда в чем-то, что мимолетно затронуло ее. А потом это затуманивание исчезло. Как будто закрылась дверь. Какова природа этого и почему оно появилось? Ашаки была мертва. Это не могло быть тенью-личностью принцессы, которая вторглась в мир Талахасси и запоздало явилась теперь сюда.

Обе памяти уверяли ее, что это невозможно.

Но здесь было то, другое существо, сгустившееся в воздухе среди развалин, пока Джейта не отправила его прочь.

Другое существо — он или она, кто был послан этим Ха-сти украсть и спрятать величайшую ценность Амона, — могло оно оказаться затаившимся? Если так — теперь они могли столкнуться с опасностью, с которой не справится даже все хваленое Древнее Знание. Ибо когда враг невидим...

Талахасси заставила себя подойти к дверному проему, пристально взглянуть в комнату за ним. Но она знала, что существо исчезло. Холодный озноб страха, что оно могло принести с собой, уже постепенно исчезал. Однако уход его не означал, что оно не вернется.

— Великая Леди?

Талахасси была так испугана голосом сзади, что чуть не вскрикнула. Но она овладела своими чувствами, прежде чем повернуться, чтобы взглянуть в лицо полковнику Намлия, прибывшей лично.

— Да, воин льва. — Древнее официальное обращение пришло непрошеным из второй памяти.

— Просят аудиенцию... Принцесса Идайзи. Она хочет поговорить с Великой Леди.

Идайзи — жена Юсеркэфа — та, чья зависть вызвала многие из бед, произошедшие здесь. Но почему она прибыла?

— Можешь разрешить ей войти, но вызови также Дочь Эпидемека и принца-главнокомандующего Херихора.

— Приказано — сделано, — официально ответила амазонка.

Талахасси вернулась к скамье и села. Она догадывалась, что Идайзи посмела явиться так дерзко лишь для сбора интересующих ее сведений, поскольку была достаточно коварна и при этом самонадеянна, чтобы предпринять такую акцию. Память Ашаки подсказала многое относительно Идайзи, но среди этого не было ничего хорошего.

У главного входа в дальнем конце бассейна возникло движение, когда стройная женщина в шафранно-желтом наряде и маленьком дорожном парике решительно вышла вперед, в то время как ее эскорт задержался у ворот. Талахасси не поднялась, чтобы приветствовать ее. Положение Ашаки было гораздо выше, чем положение этой самонадеянной особы. В старые времена, до того как был пересмотрен этикет двора, эта женщина должна была ползти на четвереньках и целовать ремешок сандалии принцессы. В ее жилах не было ни капли настоящей Крови.

Даже если не анализировать эмоции, возникшие из воспоминаний, Талахасси чувствовала, что отрицательные эмоции преобладают. Даже сам вид привлекательного разукрашенного лица Идайзи тотчас же вызвал вспышку ярости.