Вся беда от стыда

Виталина. Я всегда любила в тебе это чувство, но не в такой ужасной степени, как теперь. Странно, этого прежде не бывало с тобой... Посмотри мне в глаза... Наташа! ты и теперь сказала мне неправду: есть другая важная причина; есть другое сильнейшее чувство, которое скрываешь от меня.

Гориславская. Виновата... прости мне... откроюсь тебе... я... люблю... я не могла не любить его... Правда, семь лет забывала, что я дочь еврея, и только теперь это вспомнила, когда в сердце мое невидимо, не знаю как, вкралось чувство, которого прежде не понимала. Я увидела ужасную пропасть, когда голова моя над нею закружилась, когда было поздно воротиться!.. Помоги, родная, друг мой, защити меня от меня самой!.. Он... ты знаешь кто... сделал мне предложение — я отказала... откажи и ты. Вооружись хоть ты за меня; я уж не могу. Мухоморов мой жених, я обручена с ним, слово твое дано, я за него иду.

Виталина. Теперь ясно, как день: ты будешь с ним несчастлива; ты не можешь, не должна за него идти. Ни он, ни семейство его не по тебе!.. Попробуем над ним силою убеждений, денег, равнодушия твоего к жениху... Все это, вместе с благодарностию ко мне, не поколеблет ли отца и сына? А если для счастья твоего нужно более... никогда я этого не делала, Бог свидетель!.. если нужно отступиться, решусь и на это. Разве лучше моими руками навязать тебе камень на шею и бросить в пучину?

Гориславская. Хоть бы и так, но... если он узнает, что я дочь... жида?

Виталина. Как это узнать ему? Ты крещена в дальнем городе; когда ты вступила ко мне в дом, из слуг, тогда со мною бывших при мне, никого нет теперь в живых; все это было делано мужем и мною так секретно... Один Парфеныч знает тайну твоего рождения. Ты слывешь дочерью канцелярского чиновника.

Гориславская. Но тайна известна старику Мухоморову; разве он, владея ею, не может из мщения передать ее другим и бросить меня на поругание света и, пуще всего, на позор перед ним?.. Опыт он уже сделал... Ну, если мой отец, в самом деле, приехал в Москву?..

Виталина. Негодяй хотел только посердить тебя, а, может, и попугать за равнодушие к сыну.

Гориславская. Но решиться мне обманывать, не одну минуту, не один день... обманывать всю жизнь того, кто доверчиво, с слепою любовию соединил со мной судьбу свою? О! тяжело!.. Я изною от этой мысли...

Виталина. Так лучше испытаем силу его любви к тебе! Он знает, что ты дочь мелкого канцелярского служителя, и это не пугает его. Любовь его выше всех предрассудков, говорил мне отец, когда просил у меня руки твоей... Что ж?.. спустим тебя одною ступенью ниже, откроемся ему...

Гориславская. Чтоб он узнал, что я дочь жида?.. Нет, никогда не соглашусь на этот опыт! Лучше расстаться с моим счастьем, лучше умереть.

Виталина. Так предоставь мне действовать самой.

Гориславская. Делай со мною, что хочешь... воля твоя будет моей судьбою... только побереги меня.

Виталина. Будет по-твоему, гордое и дорогое дитя мое! Теперь поди к себе отдыхать, да вели позвать сюда обоих Мухоморовых.

Гориславская(которая было отошла несколько шагов, возвращается). Они сами идут. (Удаляется.)

Виталина(увидев Мухоморовых). Как я стала обоих ненавидеть!

Явление XI

Виталина, Мухоморов и Павел Флегонтыч.

Виталина. Мне нужно с вами говорить о важном для нас деле.

Павел Флегонтыч. Мы за этим же пришли.

Мухоморов. Скажи-ка лучше, Павел Флегонтыч, для повершения этого дела ты приехал из Питера. Дорожка нелегкая и поубыточился немало.

Виталина. Увидите, что стоило бы прокатиться и далее, хоть для настоящего разговора. Поместитесь-ка подле меня, Флегонт Парфеныч (указывает ему на скамейку), а вы, молодой человек, возьмите стул и присядьте поближе. Ты помнишь, старик, что случилось года четыре тому назад, когда я лежала на смертном одре.

Мухоморов. Как не помнить! Ангельская душа чуть-чуть не улетела на небо. Денно и ночно не отходили мы с женой от вашей спальни.

Виталина. Грешно мне забыть, как ты и жена твоя ухаживали за мною в это время. Бедная Наташа проплакала только глаза: хоть и дитя, она понимала, однако ж, что со мною теряет все в мире и остается круглою, несчастною сиротой. Не страшно было мне умереть, но страшно было оставить ее без состояния, без покровительства. Думать долго не было времени; вы оба знаете хорошо остальное.

Мухоморов. По совести исполнил я вашу волю.

Павел Флегонтыч. Желание ваше было для нас законом.

Виталина. Мы расположили судьбою ребенка...

Мухоморов. Однако ж, ей было пятнадцать годиков.

Виталина. Девочка в пятнадцать лет разве не дитя?.. Да, без ее ведома, без ее согласия, мы сделали крепость на ее руку и сердце, на всю будущность.